Сергей горбатенко петергофская дорога. Петергофская дорога

Санкт-Петербург: Европейский дом, 2001. — 448 с. — ISBN 5-8015-0113-4.
Отсутствуют страницы 245, 246.От Петербурга в сторону Красной Горки на сорок километров вдоль Финского залива протянулась основанная в 1710 году Петергофская дорога, представляющая собой прежде всего целостную ландшафтно-архитектурную систему приморских императорских резиденций, частных усадеб, садов и парков, равной которой, возможно, нет в мире. В истории российской культуры Петергофская дорога занимает особое место, поскольку все множество лежащих вдоль нее имений было создано практически в одно время, в результате указа Петра I. Среди владельцев и арендаторов были представители высшего петербургского общества, но множество усадеб и целые отрезки Петергофской дороги остаются неизвестными.
Книга эта - первый опыт изучения Петергофской дороги на всем ее протяжении. Она написана в жанре путеводителя и рассказывает об истории строительства резиденций, усадеб и других достопримечательностях дороги, об их местоположении и владельцах. Обзор начинается с преддверия дороги - с петербургской Коломны и Калинкиной площади и заканчивается Ораниенбаумом и территориями к западу от него.
Книга содержит множество иллюстраций, планов и чертежей, значительная часть которых публикуется впервые.Введение.
Основание и развитие Петергофской дороги.
Предыстория.
Идея Петра.
Строительство Петергофской дороги при Петре.
Время Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны.
Время Петра III и Екатерины II.
Время Александра I и Николая.
Петергофская дорога во второй половине XIX - XX в.
Архитектурные ансамбли и дистанции Петергофской дороги.
Коломна.
От Фонтанки до Обводного канала.
От Обводного канала до Нарвской площади.
От Нарвской площади до Красного Кабачка.
Екатерингоф и Емельяновская дорога.
От Красного Кабачка до Лигова.
От Лигова до Троице-Сергиевой пустыни.
Троице-Сергиева пустынь.
Стрельна.
Михайловская дача.
Мыза Знаменская.
Петергоф.
История до 1710 г.
Формирование границ имения.
Петергофские парки.
Город Петергоф.
От Петергофа до земель Собственной дачи.
Собственная дача и ее окрестности.
Сергиевская дача (дача Лейхтенбергского).
От Ораниенбаумской колонии до Мартышкина.
Мартышкино.
От Мартышкина до Ораниенбаума.
Ораниенбаум.
История до 1710 г.
Формирование границ имения.
Ансамбль Большого дворца.
Петерштадт и Собственная дача.
Верхний парк.
Город Ораниенбаум и Троицкая слобода.
От Ораниенбаума до Госпитальной дачи.
Западные территории.
Заключение.
Литература и основные источники.
Указатель имен.
Топографический указатель.
Приложение. Схемы дистанций Петергофской дороги.
Summary.

«Три толстяка» - советский художественный фильм-сказка по одноимённой повести Юрия Олеши, а также режиссёра и актера Алексея Баталова, ушедшего из…

Книга эта - первый опыт изучения Петергофской дороги на всем ее протяжении. Она написана в жанре путеводителя и рассказывает об истории строительства резиденций, усадеб и других достопримечательностях дороги, об их местоположении и владельцах. Обзор начинается с преддверия дороги - с петербургской Коломны и Калинкиной площади и заканчивается Ораниенбаумом и территориями к западу от него.
Книга содержит множество иллюстраций, планов и чертежей, значительная часть которых публикуется впервые.

Year: 2001

Language: russian

Pages: 449

File: PDF, 59.13 MB

The file will be sent to selected email address. It may takes up to 1-5 minutes before you received it.

The file will be sent to your Kindle account. It may takes up to 1-5 minutes before you received it.
Please note you"ve to add our email [email protected] to approved e-mail addresses. Read more .

You can write a book review and share your experiences. Other readers will always be interested in your opinion of the books you"ve read. Whether you"ve loved the book or not, if you give your honest and detailed thoughts then people will find new books that are right for them.

С.Б.ГОРБАТЕНКО Петергофская дорога Историко - архитектурный путеводитель Европейский дом Санкт-Петербург 2001 Издание осуществлено при поддержке Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) Россия ISBN 5-8015-0113-4 © СБ. Горбатенко, 2001 © «Европейский Дом», 2001 ВВЕДЕНИЕ Петергофская дорога - не только коммуникация, протянувшаяся вдоль побережья Финского залива от Петербурга в сторону Красной Горки. В первую очередь это сорокакилометровая система приморских императорских резиденций и частных усадеб, цепь дворцов, садов и парков, равной которой, возможно, нет в мире. В истории отечественной культуры Петергофская дорога занимает особое место прежде всего потому, что все множество составляющих ее имений возникло практически одновременно, в результате царского указа. Приморская трасса обеспечила их восприятие в движении, во всем разнообразии сменяемых картин и богатстве впечатлений. Петергофская дорога - воплощение присущей Петербургу «регулярности», торжества градостроительной регламентации. Она построена на основе модуля - стандартного земельного участка размером 100 саженей вдоль трассы и 1000 от нее вглубь материка (213x2130 м). Конфигурация этих участков необычна: на планах они напоминают клавиши гигантского рояля. Равномерно расположенные усадебные комплексы, прерываемые мощными доминантами императорских резиденций, задавали четкий ритм развертывающейся панораме побережья. Дачи славились великолепием архитектуры и роскошью садов. В числе их владельцев и арендаторов были представители высшего столичного общества - государственные деятели, дипломаты, крупные чиновники, полководцы и флотоводцы, банкиры и аристократы. При этом, наряду с обращенными к дороге ансамблями усадеб, в имениях существовали свое хозяйство и прибыльные заведения - фермы, плодовые сады, оранжереи, постоялые дворы, кабачки. Некоторые включали деревни - и пейзаж дополняли крестьянские поля и луга. Петергофская дорога, основанная Петром I в 1710 г., - фактически ровесница СанктПетербурга. Но если исторический центр Петербурга в глазах наших современников сохранил свой образ «северной столицы» - средоточия ансамблей всемирного значения, то Петергофская дорога (равно как и многие другие уникальные исторические ландшафты окрестностей города) оказалась представленной лишь некоторыми, наиболее известными дворцово-парковыми ансамблями. Когда-то целостная, ландшафтно-градостроительная система столичной агломерации ныне распалась; натиск города наносит ущерб эстетике пейзажа, ценнейшим усадебным ансамблям, которые некогда были символом гармоничного сосуществования человека и природы. Попытка оценить значение Петергофской дороги была предпринята еще в середине XVIII в. первым историком Петербурга А.И. Богдановым (его рукопись, содержащая соответствующую главу, была опубликована лишь в 1903 г.)1. В конце XIX столетия появилось первое комплексное исследование о Петергофской дороге М.И. Пыляева, составившее большую часть его труда «Забытое прошлое окрестностей Петербурга»2. Повествование доведено только до Ораниенбаума и перегружено подробностями из жизни владельцев, зачастую анекдотическими. Многие усадьбы пропущены, приведено немало ошибочных сведений. Однако эта книга, несомненно, сыграла важную роль в пробуждении общественного интереса к данной теме. Первым исследователем, посвятившим монографию Петергофской дороге, стал П.Н. Стол1 Титов АЛ. Дополнение к историческому, географическому и топографическому описанию Санктпетербурга. с 1751 по 1762 год, сочиненное А. Богдановым. СПб.. 1903. С. 108-122. 2 Пыляев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1889 (репринтное воспроизведение - СПб., 1994). С. 111-392. 4 Петергофская дорога 1 пянский. Книга основана преимущественно на библиографических источниках, в первую очередь - материалах «Санктпетербургских ведомостей» и других газет XVIII-XIX вв. Ценность работы П.Н. Столпянского снижает общий с М.И. Пыляевым порок - склонность к анекдоту. После выхода этой книги публикации о Петергофской дороге долгое время не появлялись. Лишь в 1953 г. было опубликовано исследование Т.Б. Дубяго о петровских усадьбах в окрестностях Петербурга, в котором использовалось значительное количество неизвестных 2 ранее документов о Петергофской дороге. Одновременно вышла в свет статья Ю.М. Денисова об усадьбе К.Е. Сиверса3. В середине 1960-х гг. появился ряд статей О.А. Чекановой, посвященных истории, анализу композиции и проблемам использования ансамблей Петергофской дороги4. Раздел «Дворцово-парковые ансамбли Петергофской дороги», кратко излагающий историю Стрельны, Троице-Сергиевой пустыни, Михайловки, Знаменки. Собственной дачи, Сергиевки (и почему-то Ропши), был включен в книгу А.Г. Раскина и Д.А. Кючарианц о пригородах Ленинграда5. Памятникам деревянного зодчества рубежа XIX-XX вв. на южном побережье Финского залива посвятил свою статью И.Ю. Поленов6. В последние годы над темой Петергофской дороги работал краевед Д.А. Аминов, который много сделал для популяризации ее памятников, в частности, опубликовав серию исторических очерков в газете «Вечерний Петербург»7. Интересные газетные статьи принадлежат перу Н. Паравяна8. Основное содержание научных публикаций В.А. Коренцвита - история петровских усадеб на территории бывших Знаменки и Александрии, прежде всего меншиковского Монкуража9. Истории и проблемам охраны Петергофской дороги посвящен ряд наших работ, в том числе монография, посвященная ее ораниенбаумской дистанции (см. список литературы). И все-таки, несмотря на эти исследования, история Петергофской дороги еще фактически не написана. Монографии, выполненные на уровне современных научных требований, отсутствуют даже по всемирно известным ансамблям Петергофа и Ораниенбаума, Стрельне и 1 Столпянский П.Н. Петергофская першпектива. Исторический очерк. СПб., 1923. Дубяго Т.Б. Усадьбы петровского времени в окрестностях Петербурга // Архитектурное наследство. 1953. № 4. С. 125-129. Впоследствии этот материал, с некоторыми дополнениями, был включен в книгу: Дубяго Т.Б. Русские регулярные сады и парки. Л., 1963. С. 192-199. 3 Денисов Ю.М. Усадьба XVIII века на Петергофской дороге // Архитектурное наследство. 1953. № 4. С. 148-154. 4 Чеканова О.А. 1) Застройка Петергофской дороги в первой четверти XVIII века // Вопросы архитектуры и графики. Доклады XXII научной конференции ЛИСИ. Л., 1964. С. 59-62; 2) Принципы планировки в застройке Петергофской дороги в середине XIX века // Вопросы теории, истории и практики архитектуры и градостроительства. Доклады к XXIII научной конференции ЛИСИ. Л., 1965. С. 42-45; 3) К вопросу развития свободных композиций в русской архитектуре середины XIX в. (на примере Петергофской дороги) // Архитектура. Доклады к первой научной конференции молодых ученых-строителей ЛИСИ. Л., 1965. С. 62-74; 4) Некоторые вопросы современного использования дворцово-парковых комплексов на бывшей Петергофской дороге // Архитектура и градостроительство. Доклады XXIV научной конференции ЛИСИ. Л., 1966. С. 33-35. 2 5 Кюгарианц ДА.. Раскин А.Г. Пригороды Ленинграда. Л., 1985. С. 128-159. Поленов И.Ю. Деревянная архитектура южного побережья Финского залива 1860-1917 гг. // Вопросы истории, теории и практики архитектуры. Л., 1985. С. 108-116. 7 Аминов Д.А. По старой Петергофской дороге // Вечерний Петербург. 1994. 27 сентября - 25 октября. 8 Например: Паравян Н. Дачи со странным названием // Вечерний Ленинград. 1990. 28 июня. 9 Коренцвит В.А. 1) Дачи на Петергофской дороге // Ленинградская панорама. 1988. № 4. С. 35-37: 2) Последний дворец А.Д. Меншикова «Монкураж» // Памятники культуры: Новые открытия. 1988. М., 1989. С. 396-412; 3) К истории застройки приморских дач по Петергофской дороге в царствование Петра I // Памятники культуры: Новые открытия. 1991. М., 1997. С. 374-388. 6 Введение 5 другим великокняжеским резиденциям. Комплексных исследований, за исключением устаревших работ Пыляева и Столпянского, не существует вовсе. Множество усадеб и целые дистанции Петергофской дороги остаются совершенно неизвестными как ученым, так и представителям администрации и обитателям этих мест, разрушаясь у них на глазах, а зачастую и при их участии. Без всякого интереса и уважения к прошлому заново «осваиваются» ценные историко-культурные ландшафты, гибнут памятники археологии. В первую очередь страдают «забытые» историками и общественностью усадьбы - так. сейчас на грани гибели каменный дворец петровского времени в имении «Рощинское» за Ораниенбаумом, принадлежавший российскому канцлеру графу Г.И. Головкину. Именно поэтому мы уделяем здесь «малым» объектам едва ли не большее внимание, чем знаменитым ансамблям Петергофа и Ораниенбаума. Данная книга призвана рассказать об истории строительства и архитектуре резиденций, усадеб и других достопримечательностях Петергофской дороги, идентифицировать их - определить местоположение, сохранившиеся элементы, проследить смену владельцев. Все это должно помочь их дальнейшему изучению, принятию мер по охране и возрождению. Для решения поставленных задач нами были использованы все доступные источники, архивные и библиографические. В первую очередь это описи дач по Петергофской дороге, архивные фонды - государственных учреждений и личные, картографические материалы XVIII-XIX вв. Особенно важную роль сыграли межевые планы дач XVIII-XIX вв. Использовались материалы крупномасштабной топографической съемки, с 1930-х гг. до современной, на основе которых производилась идентификация утраченных и сохранившихся архитектурных элементов. Наконец, тщательно изучалась сама местность по Петергофской дороге. Но масса источников (например, газетных объявлений или документов из фондов московского Российского государственного архива древних актов, из личных фондов владельцев дач) осталась еще неизученной и ждет своих исследователей. Специфика летней жизни усадеб и резиденций, праздничной и повседневной, а также расположенных по дороге городов, дворцовых слобод и деревень в путеводителе почти не отражена. Это - тема отдельного исследования. Биографические сведения о владельцах минимальные (их можно отыскать в специальных словарях и справочниках). К сожалению, жанр путеводителя не позволяет снабдить приводимые нами сведения ссылками на источники. Поэтому мы вынуждены ограничиться их общим обзором, а также списком литературы. Главный принцип путеводителя топографический. Обзор начинается с преддверия Петергофской дороги - петербургской Коломны и Калинкиной площади. Отсюда мы движемся по исторической трассе - по Старо-Петергофскому проспекту, проспекту Стачек, Петергофскому шоссе, Санкт-Петербургскому проспекту в Петродворце, Ораниенбаумскому шоссе, Дворцовому проспекту в Ломоносове, Краснофлотскому шоссе. Единственное отклонение - «возвращение» из Автова в Екатерингоф, чтобы рассмотреть параллельную Петергофской береговую Емельяновскую дорогу. Соответственно выбранному направлению движения используются термины «правая» и «левая» сторона дороги (проспекта, шоссе). При обозначении взаимного расположения усадеб по странам света дорога условно принята развернутой в направлении восток - запад (кроме редких участков, где она уклоняется к юго-востоку, как, например, сразу за Обводным каналом или в Автове). Номера домов, приводимые без обозначения улицы, относятся к элементам основной трассы. Даты хронологического отсчета истории усадеб на разных дистанциях различны, что связано как с обстоятельствами их возникновения, так и с датировкой первой имеющейся в нашем распоряжении описи. Поэтому дачи на участке между Нарвской площадью и Красным Кабачком рассматриваются начиная с 1762 г., от Красного Кабачка до Петергофа, как правило, - с 1714 г., от Петергофа - с 1719 г. В редких случаях приводятся более ранние даты (если они подтверждены документально). 6 Петергофская дорога Далеко не во всех случаях удалось выяснить точные даты перехода дач от одних владельцев к другим. Имена многих вообще не установлены, а некоторые из известных не удалось «привязать» к конкретным усадьбам. Идентификация осложнялась тем, что многие, особенно иностранные, фамилии в документах чрезвычайно искажены, а некоторые даже в середине XIX в. даются в нескольких вариантах. Для того чтобы четко идентифицировать усадьбы и другие архитектурные комплексы, было необходимо дать им названия (лишь немногие и, как правило, самые известные из них, такие как Александрино или Кирьяново, имеют «устоявшиеся» имена). Было необходимо выбрать достойного «кандидата» из списка владельцев, чтобы назвать усадьбу по его фамилии. Это задача оказалась ответственной и сложной из-за недостатка сведений по строительной истории: чаще всего неизвестно, при каком из владельцев сформировалась композиция усадьбы, не изучены и этапы ее формирования, которые обычно относятся к разным хозяевам. Принцип выбора первого или последнего владельца также оказался неподходящим: первые часто владели имением недолго или использовали его только в хозяйственном отношении, последние нередко разбивали дачу на мелкие участки и распродавали, становясь причиной гибели усадьбы. Многие семейства имели по несколько дач, в разное время или одновременно, и во избежание путаницы часто приходилось называть усадьбы по именам менее значительных владельцев. В результате, давая имена ансамблям и комплексам, мы руководствовались следующими критериями (в порядке убывания их значения): - устойчивая традиция наименования; - длительность владения имением; - вклад владельца в формирование композиции ансамбля; - уникальность названия; - историческая роль и значение владельца; - атрибуция И.-Г. Георги; - благозвучие, удобство запоминания и произношения. Для облегчения идентификации инициалы владельцев вводились лишь в крайних случаях. В тексте имена владельцев, согласно которым названы усадьбы и архитектурные комплексы, а также названия населенных пунктов и промышленных предприятий, выделены курсивом. В заключение необходимо оговорить часто используемые здесь понятия мызы, дачи, имения, усадьбы. Первые два означают как земельное владение, так и жилой комплекс, однако мыза - термин, распространенный в Прибалтике и Финляндии, - применяется как к парадному ансамблю господского дома, так и к комплексу скромного дома управляющего - «мызника». Мызы были основными хозяйственными единицами в Ингерманландии XVII - начала XVIII в. Термин «дача», происходящий от слова «дать», в XVIII в. означал земельное пожалование. В данной работе он употребляется в первую очередь в этом значении. К загородным домам, предназначенным для отдыха, этот термин стал применяться в основном в XIX столетии. «Имение» - прежде всего наследственное земельное владение. И наконец, усадьба - архитектурный комплекс господского дома в имении или на даче. Композиционно связанный с парком, он составляет с ним усадебный или дворцово-парковый ансамбль. Кроме того, мы иногда употребляем термины 1-й четверти XVIII в.: «место», что означает стандартный 100-саженный земельный участок, а также «приморский двор» - усадьбу по Петергофской дороге. ОСНОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ПЕТЕРГОФСКОЙ ДОРОГИ Предыстория «...Берег от Петербурга до Ораниенбаума и далее... представляет оживленную картину. На сем пространстве почти на каждой версте встречаются дворцы, мызы и прекрасные фигурные домики, окруженные садами, рощами и, можно сказать, искусственными полями и лугами. Кто бы поверил за сто лет перед сим, чтобы сия бесплодная земля могла принять нынешний ее вид. Но Богу угодно было даровать России ряд великих Государей, и всемогущей Их воле уступила природа: печальная пустыня обратилась в богатую населенную страну, болота образовали светлые водоемы, мрачные леса - увеселительные рощи, на сыпучем песке явились луга и нивы, искусство подало руку трудолюбию...» Этот восторженный отзыв о Петергофской дороге, ее оценка как результата и зримого воплощения культурных усилий российского государства - один из многих, посвященных ей в письмах, дневниках, воспоминаниях современников. Система усадеб по Петергофской дороге протянулась вдоль южного побережья Невской губы - восточной части Финского залива. Огромное значение в ее композиции имеет геологический литориновый уступ, который, едва читаясь в районе Красненького кладбища, достигает высоты 10-12 м в районе Петергофа. Это берег Литоринового, а затем Древне-Балтийского моря, существовавших здесь несколько тысяч лет тому назад. Уступ служит огромным стилобатом для поставленных на его кромке дворцов. Прорезающие его овраги были перекрыты плотинами и превращены в пруды; накопленные в них воды низвергались каскадами, питали водометы и фонтаны. На склонах устраивались гроты и террасы. У многих ансамблей было два сада - «верхний» и «нижний». Это деление также обусловил литориновый уступ. За тысячелетие, предшествовавшее превращению побережья Невской губы в огромный «ансамбль ансамблей», оно неоднократно служило местом военных столкновений русского и шведского государств, массовых переселений, подвергалось опустошениям. Это, в сочетании с суровым климатом, не способствовало формированию больших населенных пунктов и устойчивых культурных ландшафтов. К древнейшему населению южного берега Финского залива относится прибалтийско-финская народность ижоры, последние представители которой живут здесь до сих пор. Южнее и западнее обитало племя води, поселения которого располагались большей частью на Ижорском плато. В ходе колонизации этих земель Великим Новгородом представители коренных народностей были обращены в православие, рядом с ними поселились русские. Ижорские селения, находившиеся на территории Введенского Дудоровского погоста Водской пятины, перечислены в писцовых книгах XVI в. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев их невозможно достоверно отождествить с известными нам поселениями последующих эпох. Однако в период шведского владычества, после того как по условиям Столбовского мирного договора 1617 г. 8 Петергофская дорога Ижорская земля перешла под юрисдикцию Швеции и стала называться Ингерманландией, здесь были проведены детальные военные и кадастровые топографические съемки. Они дают исчерпывающее представление о земельных владениях, поселениях и ландшафтах Дудергофского (бывшего Дудоровского) погоста и, в частности, его береговой полосы, которая простиралась от нынешнего Лигова до Красной Горки. В 1622-1624 гг. владельцем Дудергофского погоста стал Юхан Шютте (15771645), выдающийся государственный деятель Швеции, наставник короля Густава II Адольфа, с 1629 г. генерал-губернатор Лифляндии, Ингерманландии и Карелии, куратор Упсальского и основатель Тартуского университетов. За свои заслуги он получил в лен Дудергофский погост и титул барона Дудергофского. Погост стал баронством, наследственно принадлежащим фамилии Шютте. Шведские карты демонстрируют развитую систему поселений, расположенных на краю берегового уступа, у подножья которого проходила приморская, будущая Петергофская, дорога. На участке между нынешними Красненьким кладбищем и Лиговом она сливалась с большой Нарвской дорогой. На других дистанциях это был простой проселок, связывавший между собой прибрежные селения. К югу от дороги вплоть до Ижорского уступа простирались леса и болота. Редкие деревни размещались лишь на возвышенностях - как пример можно привести Папингондо (впоследствии - Бабий Гон). Прибрежные поселения, иногда состоявшие из 5-6 дворов, но чаще - из 1-2, представляли собой в основном хутора финских крестьян, переселенных сюда после того, как местное население массами стало уходить в Россию. Хутора образовывали группы-«кусты», разделенные неосвоенными территориями. Каждое поселение имело установленные границы угодий, проведенные в поперечном к дороге направлении. На прибрежной территории располагались в основном покосы, на верхней террасе - пашни. В центре береговой зоны Дудергофского погоста находился приходский центр с лютеранской церковью и пасторатом (нынешнее Мартышкино), на восточном и западном «флангах» - мызы Стрельна и Азикала. Коегде у дороги стояли кабаки. Шведские мызы, как правило, не являлись дворянскими усадьбами: владельцы имений не имели обыкновения отдыхать или жить в Ингерманландии - отдаленной и малоосвоенной провинции шведского государства, существовавшей под постоянной угрозой русского нападения. Во многих случаях они владели усадьбами в метрополии. Ингерманландские имения были в первую очередь доходными, а мызы являлись дворами упЖитель Ингерманландии с орудиями своего труда. равляющих, ответственных за сбор налоКартуш карты Дудергофского погоста. 1667 г. гов. Архитектура была незамысловатой Основание и развитие Петергофской дороги 9 Шведская мыза на южном побережье Невской губы. Фрагмент гравюры с изображением нападения шведского флота на остров Котлин в 1705 г. и, по-видимому, мало отличающейся от крестьянского жилища: как свидетельствуют имеющиеся изображения, в состав такого двора помимо деревянного главного дома входили небольшие фруктовые сады, скотные дворы, рыбные садки. То же самое можно сказать о пасторатах и других дворах церковного причта. Исключение составляли лишь лютеранские церкви, базилики с высокими колокольнями, которые доминировали в местном ландшафте. Первый историк Петербурга А.И. Богданов, объясняя происхождение «приморских дворов» по Петергофской дороге, видел в них продолжение традиций загородных дворянских усадеб русской вотчины - мест постоянного проживания и хозяйственных заведений, летнего отдыха и развлечений. Он писал: «...все издревле как знатное господство и всякое шляхетство имеют внутри государства свои вотчины и поместья, загородные домы, сады, рощи, леса и луга, пруды рыбные и прочия угодии, в которыя со временем, упражняяся от дел, ездят для прогула и чистаго воздуха в те загородныя дома и ближния поместья, в которых имеются преизрядныя рощи для забавы звериной и птичьей ловли, рыбные пруды, луга прекрасные для ближняго конскаго завода, сады и огороды для овощей собрания, скотные дворы в пищу вседневную и прочее... Здесь же (в Петербурге. - С.Г.) живучи, не имея таких угодий в сем царствующем граде, всем о том не без знатнаго прискорбления было, чего ради Его Величество Петр Великий, заблагорассудя как для распространения сего царствующаго града области жительством, так и всему господству ради увеселения и некоторой домашней малой провизии к успеху, благоволил Его Величество имеющияся в округе сего града удобныя места приморския и острова и по берегам Невы реки здешним жителем всему господству раздать дачи земель, на них бы строены были загородные домы, сады, пруды и огороды в вечное им владение». Петергофская дорога 10 Идея Петра I Однако, по замыслу Петра, усадьбы по Петергофской дороге должны были выполнять еще одну очень важную функцию - «социально-педагогическую». В первую очередь «дворы» были приморскими, призванными приучить россиян к мореплаванию, сделать для них, недавних затворников феодальных усадеб, защищенных глухими заборами, привычным морской пейзаж. Широкая водная панорама стала неотъемлемой и важнейшей частью основанных здесь ансамблей. Южное побережье Невской губы имело для Петра исключительное значение. Новая столица была фактически отрезана мелями от моря, выход к которому был главной целью Северной войны. Но царь мечтал постоянно иметь его перед глазами; более того, он хотел, чтобы подчиненные тоже испытывали эту потребность. Символично, что Екатерингоф - приморская резиденция, предназначенная супруге Петра Екатерине, был мемориалом первой морской победы над шведами. Этот в целом незначительный военный эпизод знаменовал выход России на просторы Балтики. Рубеж между двумя стихиями превращался здесь, на краю России, в символический рубеж между двумя мирами - «недвижным» Востоком и динамично развивающимся Западом. На север, лицом к ведущим в Европу морским путям, должны были смотреть «приморские дворы» петровских приближенных, многие из которых, по выражению А.И. Богданова, «склонность имели телом жить здесь, а духом в Москве...» С самого начала имения были задуманы прежде всего «увеселительными», служащими для отдыха и развлечений. Петр заставлял своих подданных отдыхать «на европейский манер» и использовать при устройстве дач достижения европейской архитектуры и искусства паркостроения и одновременно создавал с их помощью парадный морской «фасад» Ингерманландии. Путник, прибывавший в Петербург морем, высаживался на острове Котлин, затем, как правило, отплывал в Ораниенбаум и далее следовал в столицу по побережью. Таким образом, первое впечатление от новой страны формировалось именно здесь, на приморской дороге. Путь из Усадьбы по берегам реки Вехт. Карта нач. XVIII в. Основание и развитие Петергофской дороги 11 Усадьба Гюнтерштейн на Вехте. Гравюра. 1690 г. Западной Европы по суше, как и раньше, лежал по Нарвской дороге, в районе Лигова также «подключавшейся» к Петергофской. Хорошо известна любовь Петра I к Голландии, в частности к ее садам, которые зримо утверждали возможности человека в преобразовании скудных природных ландшафтов, превращения их в цветущие плодородные земли - причем в масштабах целой страны. Такую же задачу по созданию ландшафтного «парадиза» на берегах Ингерманландии ставил и Петр I. Голландия в его глазах была географическим образцом местности Санкт-Петербурга. Но, как оказалось, в этой стране царь заимствовал не только композиционные приемы архитектуры и садового искусства, но и положенный в основу Петергофской дороги ландшафтно-градостроительный принцип линейных систем усадеб, расположенных в ряд вдоль водных протоков. В одной из записных книжек Петра мы находим загадочное напоминание: «О чертежах дворов по каналу Утрехтскому...» Речь здесь идет о знаменитых загородных усадьбах, принадлежавших богатым голландским бюргерам и протянувшихся по берегам реки Вехт между Утрехтом и Мюйденом. Впервые царь проследовал по этому маршруту до местечка Ниушлейз и далее по каналу 7 августа 1696 г. Много лет спустя, в 1716 г., он рекомендовал повторить его своей супруге: «...от Везеля водою вниз Реною (Рейном. - С.Г.) до канала, а каналом через Утрехт в Амстердам...» Русский посол в Голландии Б.И. Куракин в 1706 г. записал в своем дневнике: «А в 12 Петергофская дорога Усадьба Вехтлит. Построена в 1665 г., реконструирована в XVIII в. Фото 2000 г, проезде от Амстердама до Утрехта гораздо плезир хороший: много изрядных домов с манеру италианскова, палат и садов насажено... также и при том умножено фонтанами...» И действительно, именно такую картину рисуют издававшиеся в XVIII в. увражи, включающие многочисленные виды усадеб - расположенных как вдоль Вехта, так и между Амстердамом и Харлемом, Харлемом и Гаагой. На гравюрах запечатлены также резиденции штатгальтера Вильгельма Оранского, в том числе посещавшиеся Петром I дворец и парк Хет Лоо, Рисвик близ Гааги, «Петербург», устроенный российским резидентом купцом X. Брантом на берегу Вехта. Сопоставляя эти изображения с видами петербургских усадеб, мы обнаруживаем множество аналогий. По своей архитектуре русские «приморские дома» чрезвычайно близки «увеселительным» домам голландских бюргеров - достаточно сравнить усадьбы Давида Мендеса или «Дорнбург» на Вехте с Анненгофом, Елизаветгофом или дачей У. Синявина, стоявшей на территории нынешней Знаменки. Как и в Голландии, вдоль побережья Невской губы предполагалось проложить каналы, с тем чтобы приблизить к усадьбам водные коммуникации. Однако наиболее ярким примером родства русских и голландских загородных усадеб является линейный характер их расположения, «модульная» система, повторенная в России. Однако Петергофская дорога приобрела свой неповторимый характер - в первую очередь благодаря особенностям местного природного ландшафта, столь отличного от материковых равнинных ландшафтов Голландии, где вдоль узких рек и каналов тянулись усадебные «гирлянды». Главное, о чем мы уже говорили, - ориентация Основание и развитие Петергофской дороги 13 ансамблей на морской залив, которая сразу задавала им колоссальный пространственный масштаб, присущий французским классицистическим паркам. Правда, мелководье Невской губы создавало немалые трудности для устройства причалов; кроме того, низкий берег заливало водой во время частых наводнений. Зато на расстоянии примерно 800 метров от обреза воды начинался крутой склон, завершавшийся второй, верхней террасой. Перед человеком, стоящим у ската, раскрывалась бескрайняя морская панорама. В письме французского посла Кампредона своему королю, написанном в 1723 г. после посещения Петергофа, есть такие слова: «Царь... прибавил, что желал бы вашему величеству иметь в Версале такой же чудный вид, как здесь, где с одной стороны открывается море с Кронштадтом, с другой виден Петербург». Наличие высокого уступа, как уже указывалось, создавало еще одно преимущество: поставленные на его кромке здания приобретали импозантность и даже величие. Овраги, изрезавшие склон, предоставляли возможность устройства прудов, каскадов и других водных затей. В глубине участков простирался лес - «заготовка» для будущих парков. Мы имеем только одно прямое свидетельство современника о замыслах Петра I в отношении Петергофской дороги - правда, прибывшего в Петербург лишь 14 марта 1721 г., но прекрасно осведомленного о замыслах царя и пользовавшегося его большим доверием. Это Бурхард-Христофор Миних, которому Петр показал Петергофскую дорогу несколько дней спустя после его прибытия, 23 марта 1721 г. В 1746 г., будучи сосланным в Пелым, в письме императрице Елизавете Петровне Миних обещал случае своего возвращения «сделать, чтобы пятидесятиверстное пространство от Ораниенбаума... до Петербурга покрылось сплошь увеселительными домами, садами, фонтанами и каскадами, бассейнами и водохранилищами, парками и веселыми дорожками и пр., и все это по благому начертанию Петра Великого, по смерти его оставленному в небрежении...». А из дальнейшего изложения становится ясно, что по замыслу Петра полоса дворцов и парков должна была распространяться на все течение Невы до Ладожского канала! Подводя итог своим «пунктам» с изложением планов освоения отдельных звеньев этой грандиозной цепи, Миних писал: «Одним словом, чтобы от Кронштадта до Ладоги на реке Волхове... все пространство в 220 верст было покрыто городами, замками, дворцами, увеселительными и загородными домами, садами, парками и др.». Вплоть до 1709 г., пока сохранялась опасность шведских набегов (последний из них состоялся в 1708 г.), о создании новых загородных усадеб и тем более резиденций не могло быть и речи. Напротив, именно в это время на приморской дороге появились редуты - у хутора Телтнис (будущей деревни Тентелевой), у пересечения с р. Красной, у места ответвления Нарвской дороги. Однако уже в 1706 г. «толмачу» Семену Иванову за его многочисленные заслуги был пожалован Красный Кабачок - впоследствии один из наиболее прославленных пунктов Петергофской дороги. 1706 и 1708 гг. датируются важные «природоохранные» указы об описании лесов по южному берегу Невской губы и установлении заповедной полосы от Санкт-Петербурга до Красной Горки. О том, что одним из побуждающих мотивов для создания системы усадеб по Петергофской дороге было стремление царя установить режим индивидуальной ответственности владельцев за сохранение вверенного им участка леса, говорят и последующие указы - от 1 февраля 1720 г. «О нерубке леса между 14 Петергофская дорога Петергофом и Лиговом на приморских местах» и второй, от 20 июня 1721 г., подтверждающий этот режим, но уже от устья Невы до Варивалдая. После Полтавской победы, осенью 1709 г., царь, побывав в городе, оставил указ, которым, в частности, предписывал «строить свои забавные домы каменные изрядною архитектурного работою, украшать огороды...». Несомненно, под «забавными домами» подразумевались загородные усадьбы. Однако никакие работы по культурному освоению окрестностей Петербурга нельзя было начинать, пока не был взят Выборг - форпост, откуда обычно и начинались вражеские рейды. Он был осажден 21 марта 1710 г., а 26 и 27 мая, во время осады, Петр уже рассматривал планы резиденций в Петергофе и Стрельне. В сентябре город был взят. В этом же году пали Рига, Ревель и ряд других крепостей, в том числе центр Карелии Кексгольм. Одновременно в Петергофе (Поповой мызе) начались интенсивные строительные работы с закладкой каменного дворца. 13 января 1711 г., отправляясь в Прутский поход, Петр I отдал А. Д. Меншикову распоряжение по строительству в Петербурге и окрестностях, которым предусматривалось продолжение работ в Поповой мызе, закладка Екатерингофа, устройство двора «для приезду» в Стрельне. В этом же году был основан Ораниенбаум. Строительство Петергофской дороги при Петре I Петергофской дороге предшествовали две шведские: второстепенная приморская, связывавшая между собой прибрежные деревни и хутора, и другая, важнейшая для главного в Ингерманландии города Ниена, связывавшая его с Нарвой и прибалтийскими провинциями - Эстляндией и Лифляндией. Она проходила по трассе нынешнего Таллиннского шоссе, проспекта Маршала Жукова (вдоль Полежаевского парка), проспекта Стачек, Автовской улицы, в направлении Лиговского и Суворовского проспектов, выходя к Неве близ устья Охты, где располагалась крепость Ниеншанц. В начале XVIII в. эта дорога называлась Копорской. Дорога между Красным Кабачком и Фонтанкой до появления Калинкина моста оставалась простым проселком до «куста» деревень у впадения Таракановки в Фонтанку. Ее значение увеличилось с основанием Екатерингофа, Анненгофа и Елизаветгофа, однако весь петровский период в Екатерингоф ездили по Копорской, а затем по Царскосельской дорогам и по прорубленной до него «перспективе», а дальше по береговой Емельяновской дороге (Петр предпочитал добираться сюда по воде и, возможно, поэтому не строил моста). Формирование Петергофской дороги как системы усадеб началось в июле-августе 1710 г., когда участь Выборга была уже решена. По указу Петра I князь Ю.Ф. Шаховской с «товарищами» Ю.Ф. Щербатовым, П.В. Бутурлиным, С О. Чебышевым и СП. Нелединским «описали и меряли под загородные дворы землю и лес». Исходным пунктом стал строящийся Петергоф: «к Поповой мызе к дому Царского Величества» было отмерено 1227 саженей вдоль побережья. Согласно проведенным в июле замерам полоса от Поповой мызы до Красной Горки была разбита на 141 стосаженный участок. В августе на 115 участков разбили дистанцию от Поповой мызы до устья Невы. Основание и развитие Петергофской дороги 15 Проектируемые участки имели 500 саженей от побережья в глубину территории. Сделанные комиссией описания включали сведения о качестве земли и леса, наличии деревень и полевых угодий, рек, ручьев и оврагов. Особо отмечались дубы - любимые деревья Петра I. Границы участков обозначались столбами - один ставился у побережья, другой - в «заднем конце». Наиболее ранние сведения об отводе участков относятся к декабрю 1710 г., когда документы на владение - «данные» - получили царица Марфа Матвеевна, ее брат адмирал Ф.М. Апраксин и князь Ю.Ф. Щербатов с сыном. Приведем для примера, как типичный, текст «данной» Ф.М. Апраксина: «Лета 1710 декабря... по именному... указу дано место под загородный двор в вечное владение адмиралу... графу Федору Матвеевичу Апраксину в урочище едучи от Санктпетербурга по морскому берегу к Красной Горке не доезжая Стрелиной мызы от большой приморской дороги в гору на речке Миткази по правую сторону... а то место поперечнику сто сажен, длиннику от приморской дороги речкою Митказю в гору тысяча сажен... да сверх вышеписанной меры против того же места от большой приморской дороги прямо к морю леса и всякого угодья до моря дано...» Как мы видим, размеры участков значительно увеличились: теперь они имели протяженность 1000 саженей, и не от берега, а от приморской дороги, и включали соответствующую часть береговой полосы. Этот «модуль» стал основным для системы во все последующее время ее существования. Раздача участков производилась в основном в два последующих года. Так, 3 января 1711 г. дачу получил обер-секретарь Военной коллегии А.Я. Волков, 11 января - кабинет-секретарь Петра I A.B. Макаров, 20 апреля 1712 г. - стольник П.И. Бутурлин, 25 мая этого года - прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка P.M. Koшелев. По справке, выданной в 1800 г. архивом «старых дел», в 1712 г. Петр I своим именным указом повелел Ю.Ф. Шаховскому раздавать по Петергофской дороге «разным персонам земли под загородные дворы», которые и были им розданы «по равному числу». Следовательно, можно считать, что вслед за единичными пожалованиями 1710-1711 гг. в 1712 г. была произведена массовая раздача участков. К 1714 г. практически все «приморские дачи» обрели хозяев. В этом же году под руководством инженер-полковника А. де Кулона было произведено их первое межевание. Его необходимость, вероятно, стала следствием несовершенства разбивки 1710 г., а также стремления организовать ландшафт побережья вдоль дороги, связывавшей столицу и вновь создаваемый город-порт на острове Котлин. Сохранилась составленная де Кулоном опись участков с указанием их размеров и имен владельцев. Она охватывает дистанцию от Петергофа до Красного Кабачка: участки между последним и Петербургом по указу 1718 г. отошли к ямщикам Вологодской губернии для устройства их слободы. (Составленный в связи с этим чертеж свидетельствует, что первоначально на этой территории, вдоль Копорской дороги, также существовали дачи приближенных Петра: Чебышева, братьев Строгановых, Скорнякова-Писарева, Ягужинского, Синявина, Голицына, Шепелева, а также царевича Алексея.) Что же касается дистанции от Петергофа до Красной Горки, то опись 1714 г. содержит приписку: «И далее Петергофа описи от него, Кулона, не было, понеже и в инструкции ему было не написано». Изучение описи 1714 г. позволяет судить о сословном составе первых владельцев дач по Петергофской дороге. В их числе были многие члены царской фамилии, Петергофская дорога 16 представители административного аппарата, высшего генералитета, офицеры гвардии, армии и флота, придворные чины, люди, близкие Петру I и пользовавшиеся его доверием. Дачи родственников чаще всего соседствовали друг с другом. Два «места» числились порожними. Размеренный ритм «рядовых» дач прерывали большие царские - Екатерингоф, Лигово из шести стосаженных «мест», обширная Стрельна, впоследствии включившая дачу А. Кикина, и, наконец, Петергоф. Эти имения были «привязаны» к рекам, которые создавали возможность устройства прудов, необходимых для действия каскадов, фонтанов и других «водных затей»: стихия воды являлась главным художественным компонентом петровских усадеб. В июле 1714 г., в связи с началом строительства «губернских» домов на Котлине, Петр I разрешил назначенным от губерний комиссарам выбирать участки для строительства кирпичных заводов на побережье, в том числе в местах, отведенных под «загородные дворы». Такие заводы возникли между Стрельной и Петергофом, а также к востоку и западу от Ораниенбаума. Большая их часть просуществовала недолго. Вероятно, в 1715 г. возник проект прокладки канала по берегу залива от «приморского двора» священника Иоанна Хрисанфовича Битки до Стрельны, где в то время развернулось строительство главной государственной резиденции. В строительстве участвовали венецианские инженеры-гидравлики под руководством Д. Алимари; они же, несомненно, занимались проектированием вышеупомянутого канала. Незадолго до отъезда во второе большое заграничное путешествие, 5 января 1716 г., Петр I оставил А.Д. Меншикову «меморию» с перечнем работ, которые было необходимо произвести в его отсутствие.. Перечень включал следующий пункт: «Где быть каналу от крисанфова двора до Стрелиной чтоб нынешним летом оное вымереть сколько будет слюзов и протчий анштальт (нем. Anstalt - меры, приготовления) к тому делу дабы в удобное потом время остановки не было» 1 . Однако главной заботой царя оставалось строительство собственных резиденций и частных усадеб, без чего было невозможно формирование нового образа этой совершенно особой магистрали. Именно так объясняет появление новой описи («табели») Петергофской дороги А.И. Богданов, который приводит и анализирует ее в своей рукописи: «Но как тогда с прежних лет при сем столичном новом граде все обывательское строение строено было нерачительно от всех, так мало было попечение и о загородных своих домах строения. Чего ради и сия свидетельстванная опись данным местам от Его Величества произведена была не без причины, ибо все те места, данныя, как видно, чрез несколько лет прошествия, в них почти никакого строения не производилось, а хотя где и начато было, но почти ничто, - один только вид находился». Действительно, из названия «табели» следует, что она составлялась с целью определить, «что на оных местах какого строения и на которых строения нет и что пустоты...». Нами установлено, что «табель» - это экстракт из «описных книг», составленных в 1719 г. капитаном Заборовским. Вскоре, в 1721 г., новую опись произвел капитан Ушаков (объединенные с описью Кулона, они сохранились в копии 1745 г.). 1 Следует указать, что нередко цитируемый 9-й пункт этой инструкции - «Зело прошу, дабы прилежно надсматривать над Петергофскою дорогою...» - результат ошибочного воспроизведения подлинного документа в «Деяниях Петра Великого» И.И. Голикова, откуда обычно заимствуется этот текст. В подлинном документе - «...над петерговскою работою...». Основание и развитие Петергофской дороги 17 Анализируя опись 1719 г., ее составитель насчитал 29 неосвоенных стосаженных «мест», кроме «государевых», а с последними - 43, что дало основание для пессимистического вывода А.И. Богданова. Однако, по-видимому, Петр I и не предполагал строительства отдельных усадеб на каждом «месте» теми владельцами, которые получили по нескольку из них (так, у Долгоруковых были дачи, состоящие из трех и четырех «мест», а у Б.П. Шереметева - из семи!). А.Д Меншиков устроил в Ораниенбауме единственный усадебный ансамбль на пяти принадлежавших ему «местах». Таким же образом поступал сам Петр в своих обширных имениях Петергофе, Стрельне и Лигове, где большие участки вдоль побережья пустовали, оставаясь «в резерве» или используясь в хозяйственных целях. Таким образом, совершенно неосвоенных дач по Петергофской дороге в 1719 г. было только девять. К 1721 г. их число сократилось до семи. Опись этого года во многих случаях фиксирует расширение, благоустройство и появление новых построек в усадьбах. Так, в имении адмирала Ф.М. Апраксина «сверх прежнего строения» были «построены хоромы по архитектуре». Сам А.И. Богданов далее признает, что уже в царствование Петра I «загородные домы многие приведены были в нарочитое состояние, а более приморские...». На рубеже 1710-1720-х гг. дачи по Петергофской дороге стали не только «государственной повинностью», но и желанным приобретением. Об этом, в частности, свидетельствует просьба, поданная в 1719 г. российским послом в Голландии и Австрии А.А. Матвеевым: «Державнейший Царь всемилостивейший! За бытностью многолетнею моею у дел Вашего Царского Величества при европских дворех не дано мне никакова приморского места здесь, не мызы ближней, как прочим сверстникам моим и всякого чина людям, жителям здешним такие дачи всем учинены для исправления всяких их домовых нужд... А ныне такое приморское место и ближняя мыза в Копорском уезде остались после умершего тайного советника Тихона Никитича Стрешнева... да повелит державство Ваше за мои верные и долголетние службы для исправления всеконечных моих домовых нужд то его... приморское место и ту его ближнюю мызу... мне и сыну моему отдать...» О том, что образ Петергофской дороги как системы усадеб во второй половине 1710-х гг. уже сформировался, свидетельствует путешественник Геркенс в книге, изданной на немецком языке в 1718 г.: «Все морское побережье к югу от Кроншлота вплоть до Петербурга усеяно загородными домами и дачами, расположенными друг около друга. Ибо после того, как его царское величество занял Ингерманландию, он, правда, подарил имения этой области своим чинам разного звания, но эту полосу у моря он велел разбить на участки по 500 саженей в ширину и 2000 сажен в длину, и он раздал их частично сенаторам и боярам, частично своим мелким придворным и некоторым офицерам. Каждый из них мог по своему желанию построить себе один дачу, другой двор и жилье. Поэтому на этих 4 милях вдоль берега дворы стоят один возле другого. Так как местность расположена таким образом, что на расстоянии примерно 1000 шагов от моря берег имеет почти одинаковую высоту, в 60-70 футов, на которой стоят друг за другом эти дворы и дачи, то легко понять, что этот проспект не может не быть приятным как со стороны дворов на возвышенности, так и для тех, которые едут по морю, имея панораму перед глазами, как бы в виде полуциркуля. Эта полоса земли лучше всех других, ибо имеет она все нужное, а именно: хорошие поля, пастбища, луга, лес, рыбу и во множестве пернатую дичь». 18 Петергофская дорога Усадьбы У. Синявина и Ржевского. Фрагмент чертежа 1725 г. О характере застройки Петергофской дороги первой четверти XVIII в. дает хорошее представление чертеж, датируемый 1725 г. и охватывающий большую часть территории нынешних Александрии и Знаменки. На нем представлено значительное разнообразие типов усадебных композиций и зданий. На даче Я.В. Брюса обозначено два господских дома - более ранний, одноэтажный, с каре хозяйственных построек, и большой дворец с боковыми флигелями, увенчанный бельведером. Следующий участок, принадлежащий доктору Блюментросту, не освоен. Далее к востоку, на участке графа Чернышева, показана цепочка домов для рабочих существовавших здесь кирпичных заводов - будущая деревня Знаменская. Дачу Ржевского по диагонали пересекает ручей, к западу от которого расположены церковь и огород с несколькими хозяйственными постройками, а к востоку - скромный одноэтажный господский дом. Последней показана дача генерал-майора У.А. Синявина, главы петербургской Канцелярии от строений. Его усадебный комплекс, включающий главный дом с мезонином, имеет строгую осевую композицию. В глубине расположенной южнее рощи - завершенная куполом беседка. Геркенс выделяет два типа усадебных комплексов: Lust-Haus - «увеселительный дом» (в вышеприведенном переводе «дача») и Hof und Wohnung - «двор и жилище». Сохранившиеся чертежи петровских построек подтверждают их существование. Первый тип - достаточно богатые, большие, нередко каменные дома, построенные по индивидуальным проектам. Такими, помимо царских, были Ивановский дворец Основание и развитие Петергофской дороги 19 царицы Прасковьи Федоровны, «Фаворит» А.Д. Меншикова, вышеописанный дворец Я.В. Брюса (будущий меншиковский «Монкураж»), каменные дома А.Г. Долгорукова (нынешняя петергофская Собственная дача), Г.И. Головкина («Рощинское»), «мамины палаты» (впоследствии «Санс-Эннуи»). «Дворы» были более скромными. Однако их возводили не только люди среднего достатка (зачастую не имевшие времени отдыхать на своих дачах), но и более обеспеченные, для которых они, по всей вероятности, были временными. Так или иначе, но «дворы» также должны были играть свою роль в создании репрезентативного образа Петергофской дороги. Необходимые для этого архитектурные качества, как и в Петербурге, могли обеспечиваться использованием «образцовых» проектов. Историкам архитектуры известны типовые проекты усадеб, гравированные в 1720-1721 гг. и подписанные Д. Трезини. Прямых указаний на существование таких проектов для Петергофской дороги пока не обнаружено. Однако с большой долей вероятности можно предполагать, что они существовали: в библиотеке Меншикова хранился «чертеж домам, строенным по дороге питерговской», а в альбомах чертежей, принадлежавших Петру I, мы находим план и фасад усадьбы, несомненно «образцовой», с типичным для таких проектов набором служб. Композиционно она чрезвычайно близка принадлежавшей У.А. Синявину, а также построенным для дочерей Петра усадьбам Анненгофа и Елизаветгофа. Вот как описывала свой дом на Петергофской дороге леди Рондо, супруга английского резидента в Петербурге, в 1734 г.: «У меня теперь есть небольшой дом за городом... Дом выстроен из дерева, в нем только маленький зал, две гостиные по одну сторону от него, кухня и службы - по другую и четыре спальни и кабинеты во втором этаже. Дом стоит на возвышенности, травянистый склон которой ведет на прекрасный луг, кончающийся у моря. Позади на много миль тянется березовый и еловый лес. Вокруг нет ничего обустроенного или возделанного, ибо ненадежность погоды в здешнем крае сделала бы расходы на это смешными, и насколько дом выглядит сельским снаружи, настолько он прост внутри... наши коровы, овцы и домашняя птица пасутся вокруг: они настолько ручные, что подходят к самым окнам...» Это описание очень близко композиции дома, изображенного на чертеже из собрания Петра I. Вероятно, именно этот, основанный на голландских прототипах проект первоначально был «образцовым» для Петергофской дороги. Впоследствии, применительно к местности, использовались вышеупомянутые типовые проекты 1720-х гг. (предназначенные для строительства по берегам рек, в первую очередь по Фонтанке). «Образцовый» проект загородной усадьбы Выдержка из письма леди Рондо пред(на Петергофской дороге?). ставляет интерес и тем, что отражает ноИз альбомов Петра I. 20 Петергофская дорога Петергофская дорога на плане Петербурга («плане Оттенса»). Гравюра. вый взгляд на петербургский приморский ландшафт - взгляд просвещенной англичанки, жительницы страны, в которой именно в этот период формировались новые взгляды на взаимоотношения человека и природы и переживало расцвет пейзажное паркостроение. Неудивительно, что ее внимание в первую очередь привлекла красота природного пейзажа (в Петербурге той поры господствовало стремление «урегулировать» ландшафт с помощью геометрических структур, в том числе «голландских» и «французских» садов и парков). Однако композиционно завершенные «регулярные» ансамбли в частных усадьбах первой трети XVIII в. были редким исключением. План 1725 г. свидетельствует, что при соблюдении обязательного принципа постановки господского дома на краю террасы и ориентации его на залив усадьбы и ландшафтные элементы имений в пределах отведенных им территорий компоновались достаточно свободно. Ансамблевое начало почти не просматривается. Фруктовые сады, разделенные на одинаковые «кварталы» прямоугольной сеткой аллей, чаще всего асимметричны по отношению к архитектурным комплексам. С садами соседствуют огороды. Эти участки выглядят включениями в природный ландшафт, преобладающий в общей картине имения. Главная, «длинная» ось композиции намечена лишь на даче Синявина и у старого дома дачи Брюса. Однако, несомненно, последний прием был распространенным: в виде просеки и дороги, ведущей к морю, «длинная» ось присутствовала в ансамбле меншиковского «Фаворита», как планировочный элемент многих усадеб она зафиксирована на планах 1730-1740-х гг. В 1720-х гг., как и ранее, огромное внимание уделялось охране лесов на побережье. Особенно поощрялись посадки дубов - такую рощу близ Екатерингофа Петр I Основание и развитие Петергофской дороги 21 План Петергофской дороги с проектом прокладки канала вдоль побережья (фрагмент). 1734 г. насадил собственноручно. Однако рубки с целью устройства парков и удаления больных деревьев были разрешены, о чем свидетельствует специальный указ 1723 г. В 1722 г. Б.-Х. Миних начал строительство берегового канала, первый проект которого, как уже упоминалось, появился в 1715 г. Теперь канал должен был проходить от устья Фонтанки, через Стрельну до района современной Александрии, а отсюда, через мелководье, - в зону больших глубин. Однако из-за встретившихся трудностей эта работа была прекращена, но идея не оставлена. Известный своим высказыванием «Петербург - окно в Европу» Франческо Альгаротти писал в 1739 г.: «...Предполагают прорыть... большой и глубокий канал от Петербурга к Петергофу... Сам царь повелел начать сию работу: он пребывал бы в восторге при наблюдении военных кораблей, проходящих под тенями и красотами его садов, - таким же 1 образом, как и в столице, где он видел верфи по соседству со своим дворцом» . Построенный участок канала до сих пор читается на местности в районе ТроицеСергиевой пустыни. Кроме того, Петр I намеревался устроить канал от Стрельны до Петергофа «по прешпективной дороге... в котором можно бы было ездить на маленьких яхтах и шлюпках по галанскому маниру с лошадьми...», то есть на конной тяге. Этому проекту тоже не было суждено осуществиться. Но, несмотря на подобные неудачи, к середине 1720-х гг. система усадеб по Петергофской дороге практически сформировалась. Посещение многих из них отмечено в «Юрналах» Петра I и «Поденной записке» А.Д. Меншикова, в воспоминаниях гостей северной столицы. Еще в 1721 г. Ф.-В. Берхгольц записал в своем дневнике: «До Стрельны-мызы... мы ехали благополучно и хорошо по очень веселой дороге вдоль Невы, через рощи и мимо многих дач, выстроенных знатнейшими вельможами в угодность царю и делающих всю дорогу весьма приятною». В дневнике поездки в 1 последний раз к этому проекту возвращались в 1763-1764 гг. 22 Петергофская дорога Петербург бобруйского старосты Сапеги в 1726 г. после описания посещения Ораниенбаума, Петергофа и «Фаворита» указано: «...ехали морским берегом по суше 15 верст... а затем Перспективой, прорубленной через лес (в котором густо стояли небольшие усадьбы красивой постройки), до самого Петербурга». Время Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны В царствование Анны Иоанновны на Петергофской дороге возникает несколько больших частных усадеб - настоящих «регулярных» дворцово-парковых ансамблей. Такой была дача адмирала Н.Ф. Головина (современная «Знаменка»), где на месте бывшей усадьбы У.А. Синявина появился новый дом с обширным нижним садом. Характерна усадьба М.Г. Головкина с лабиринтом, каскадом и художественно обработанными склонами террасы, имение Б.-Х. Миниха «Убежище», о котором мы можем судить по чертежу 1730-х гг. из коллекции Ф.-В. Берхгольца. Однако в целом 1730-е гг. нельзя считать временем, благоприятным для расцвета усадебной культуры. Этому не способствовала обстановка императорского двора с присущими ей грубостью нравов, опасностью репрессий, а также замкнутый характер самой императрицы, узость круга ее приближенных. Проводя летнее время в Петергофе, Анна Иоанновна поддерживала его ремонтами и усовершенствовала композицию. Для нее, страстной охотницы, здесь устроили несколько зверинцев - главный на основе конфискованного меншиковского имения «Монкураж». Проектировался и даже был начат строительством еще один, колоссальный зверинец в районе Екатерингофа, однако он не был завершен. В 1730-х гг., когда был построен Калинкин мост, дорога между Фонтанкой и Красным Кабачком стала частью важной транзитной магистрали. Это отразилось в указе 1739 г.: «По лежащей от Санкт-Петербурга до Нарвы дороге в некоторых местах верстовые столбы многие находятся ветхи... да и ставлены те столбы по дороге через Московскую-Ямскую, куда ныне проезжающие почти уже и не ездят, ибо ныне дороги проложены вновь, одна мимо церкви Вознесения Господня, другая через деревню Калинкину». Итог развития Петергофской дороги в 1710-1730-е гг. был подведен изданием карты «Финский залив от Кронштадта до Санктпетербурга с лежащими по берегам забавными домами». Награвированная и отпечатанная большим тиражом Академией Наук в начале 1740-х гг., она включала изображение цепи усадеб и императорских резиденций на южном побережье, а также ансамблей Ближних и Дальних Дубков на северном. Будучи разосланной во многие зарубежные государства, она пропагандировала Петергофскую дорогу в качестве одной из главных достопримечательностей российской столицы. В царствование императрицы Елизаветы Петровны, политическим девизом которой стало следование начинаниям отца, на новую ступень совершенства поднимаются петровские резиденции. Под руководством Ф.-Б. Растрелли реконструируются ансамбли Петергофа, Стрельны, Ораниенбаума. Перестраивается и расширяется Екатерингоф. Вдоль дороги возникают новые усадьбы вельмож и придворных. Одновременно благоустраивались сама дорога и непосредственно прилегающая к Основание и развитие Петергофской дороги 23 ней территория, превращаясь действительно в парадную магистраль. Указами 1746 г. ответственность за реконструкцию дороги была возложена на генерал-поручика В. Фермора, владельцам же дач предписывалось уничтожить все дощатые и плетневые заборы, заменив их «решетками», а поля оградить «надолбами в три переклада». С дороги предлагалось убрать все кабаки и харчевни. Подтверждался запрет на вырубку деревьев (за исключением мелколесья). Симптоматично повеление от 5 июня 1750 г.: «Ее Императорское Величество во время... в Петергоф шествия усмотреть по Петергофской дороге нищих немалое число соизволила, чего ради соизволила указать, чтоб по оной дороге как в воскресные, так и в праздничные дни, когда в Петергофе для куртагов съезды быть (имеют), - по оной дороге нищих отнюдь не было; для чего... учредить по оной дороге конный разъезд». Наряду с ремонтом самой дороги (расширением, мощением, устройством канав, перестройкой мостов) началось выпрямление отдельных ее участков. Между современными Нарвскими воротами и Комсомольской площадью новая трасса в 1754 г. была проложена по просеке, прорубленной в свое время для запроектированного канала. В следующем году проложили прямой участок до Красного Кабачка. В рамках проводившегося Ингерманландского межевания были вновь подвергнуты ревизии и уточнены границы «приморских дач» по Петергофской дороге. В 1745 г. поручик Тинков составил подробную опись дачных имений. Результатом работы стала Межевая книга 1747 г. с перечнем владельцев и подробным описанием границ, а также соответствующий «План приморским дачам». Он демонстрирует значительное разнообразие планировочных композиций усадеб, как правило, симметричных, П-образных или в виде каре. А.И. Богданов в своей рукописи так охарактеризовал состояние усадеб по Петергофской дороге в середине XVIII в.: «И оных столько множество поселены, дом подле дому рядом, что расстоянием от Царствующего Санктпетербурга в тридцати верстах поселены великими и высокими домами, как бы одна великая слобода населена. Что же далее всего берега приморского знатного строения, оное любопытный сам изволит достовернее исследовать, которого порядочно всего описать невозможно, оное оставляется. Но ныне... для лучшей красоты оных домов, также и для высокой славы всего приморского берега, соизволила Ее Величество повелеть оные приморские дома украсить одною решетчатою преискусною городьбою, под одну линию...» Несмотря на панегирический тон, эта характеристика во многом заслуживает доверия. По примеру отца, Елизавета Петровна побуждала своих приближенных возводить усадьбы вдоль дороги, ведущей к резиденциям, принадлежавшим ей самой и наследнику престола. Интересна попытка связать ансамбли «единообразной» оградой, развивающая петровские идеи регламентации застройки этой трассы. Время Петра III и Екатерины II В конце царствования императрицы Елизаветы Петровны местность вдоль дороги между р. Таракановкой и Красным Кабачком было решено разбить на дачные участки. Чертеж, на который нанесен первый вариант их границ, датирован 22 декабря 1760 г. Проект был осуществлен в царствование Петра III, когда предва- 24 Петергофская дорога рительно намеченные границы были уточнены и произведена раздача участков. Соответствующий указ из Сената поступил 9 февраля 1762 г. Интересна мотивировка этого решения: «...порозжие от Екатерингофского моста до Красного кабачка места, в которых только всегдашние воровства происходят и к тому немалая команда употребляется, для избежания всего того, не меньше как и для украшения тамошних мест, раздать по обе стороны желающим людям для выстройки загородных дворов...» Основание нового парадного участка Петергофской дороги совпало с принятием акта, который дал мощный импульс развитию усадебного строительства, - манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Подтвержденный Екатериной II, этот манифест, освободив дворян от обязательной государственной службы, открыл им путь к сокровищам европейской культуры, позволил им путешествовать, заниматься науками и искусством. Блеск двора заставлял дворян следовать примеру ближайшего окружения императрицы, в том числе в области усадебного строительства. Главным образцом для подражания и идеологом новых направлений в архитектуре и паркостроении стала сама Екатерина. Начало 1760-х гг. - период становления классицизма в русской архитектуре и пейзажного стиля в паркостроении. На смену регулярным «французским» и «голландским» садам пришли живописные «английские». Следует вспомнить, что сторонники первых выше всего ставили «исправление» дикой природы, привнесение в нее идеального порядка и завершенности. Природный ландшафт служил здесь в первую очередь «исходным материалом» для создания ансамблей, в которых торжествовали прямые линии и геометрические композиции. Для сторонников пейзажных парков наиболее важным стало не активное вмешательство в природу, а следование индивидуальным особенностям ландшафта, который становился равноправным компонентом общей картины имения. Такие парки на рубеже 1760-1770-х гг. были заложены в Царском Селе и Гатчине; в 1779 г. приступили к строительству Английского парка в Петергофе. В это же время началось устройство первых «английских» садов и на Петергофской дороге: в 1773 г., организуя перевод книг зарубежных мастеров пейзажного паркостроения, Екатерина II написала следующее посвящение: «Владетелям приморских дач по Петергофской дороге лежащих книга сия в дар приносится от усмотревшего природныя оных приятства и способности для вящего украшения по правилам здесь предписанным». Планы середины 1770-х гг. свидетельствуют, что к этому времени пейзажные сады были устроены на ближайших к Петербургу дачах: Красной мызе А.А. Нарышкина, Кирьянове Е.Р. Дашковой, «Шампетре» П.Б. Шереметева, на дачах князя Вяземского и графа Мордвинова по Емельяновской дороге. За Красным Кабачком к этому времени такой сад на нижней террасе был устроен в имении Л.А. Нарышкина «Левендаль». И, вероятно, не случайно то, что в XVIII в. среди владельцев и арендаторов дач было много англичан. Впечатления от эффекта «слияния с натурой» нашли отражение в отзыве французского посла М.-Д. де Корберона, посетившего в 1776 г. усадьбу графа Чернышева (современное Александрино): «Сада нет, его вполне заменяют восхитительные полевые лужайки». Усадебный дом Чернышева отразил соответствующие изменения в архитектуре зданий: на смену пышным господских домам в стиле барокко пришли умело вписанные в пейзаж классицистические «палладианские» виллы. При всем своем многообразии пейзажные парки воспринимались прежде всего Основание и развитие Петергофской дороги 25 как единое целое, совершенно изменив характер ландшафта побережья залива. Для путника, проезжавшего мимо усадеб, границы между участками практически стирались. Петергофская дорога постепенно превращалась в одно грандиозное парковое образование, объединенное ширью морской панорамы. Внимание современников все больше начинали привлекать не достоинства отдельных дач или сооружений, а образ дороги в целом, построенный на органичном сочетании искусственных и природных ландшафтов. Такой подход проявляется в рисунках Джакомо Кваренги, где изображения отдельных усадеб включены в преобладающий природный пейзаж. Огромное значение для создания нового образа трассы имела реконструкция, проводившаяся с 1773 по 1784 г., сначала под руководством генерал-инженера М. Мордвинова, а затем - Ф.В. Баура. В 1773-1775 гг. были проложены новые прямые участки трассы от Фонтанки до Таракановки. Одновременно на Обводном канале возвели гранитные городские ворота. Вслед за тем были продолжены работы по реконструкции последующих участков, до Петергофа. Этот проект был разработан в двух вариантах: по первому выпрямлялась и благоустраивалась прежняя нижняя дорога, по второму - часть дороги переносилась на верхнюю террасу. «Вести верхом», - гласила собственноручная надпись Екатерины II на чертеже. Во исполнение этой резолюции в 1780-1784 гг. была проложена ныне существующая верхняя дорога - участок шоссе между ТроицеСергиевой пустынью и Петергофом. Новая дорога строилась по всем правилам инженерного искусства того времени. Ее шоссировали - мостили камнем и покрывали щебнем, прокладывали дренажные канавы, сооружали гранитные мосты (из них полностью сохранился только один, в районе Знаменки). Вдоль дороги устанавливали мраморные верстовые столбыпирамиды, ее обсаживали березками. Число загородных домов по сей большой дороге умножается еще беспрестанно. Все большие сады имеют знатный лес, древнейшие в Голландском вкусе, с прямыми, частию покрытыми дорожками, аллеями и пр., новейшие по Аглинскому расположению, с извивающимися дорожками в лесу и кустарнике, с каналами, островами и пр. Большее число оных имеют подле увеселительных лесков, также открытые увеселительные, великолепные, и частию плодоносные сады, иные с оранжереями, и пр. Домы в садах суть чрезвычайно многообразны; деревянные и каменные, маленькие и большие, частию дворцы многоразлигного образа строения. Большая часть оных имеют прекрасный вид на всю страну с ее переменами, в Санкт-Петербург, Кронштадт, на залив, по которому корабли плывут, и на Карельский берег. - И.-Г. Георги, 1794 г. Время Александра I и Николая I Царствование Александра I для Петергофской дороги ознаменовалось важным событием - возрождением не достроенного в первой трети XVIII в. ансамбля Стрельны, которая стала резиденцией брата царя, великого князя Константина Павловича. Тогда же были основаны стрельнинские немецкие колонии Нейдорф и Нейгаузен. Этот образцовый архитектурно-ландшафтный комплекс на завер- 26 Петергофская дорога шающем участке Нарвского шоссе стал «аванзалом» следующей за ним дистанции Петергофской дороги. Победоносное завершение войны с Наполеоном было ознаменовано возведением Нарвских триумфальных ворот. По-прежнему велось усадебное строительство, и попрежнему современники восхищались этой магистралью. Вот красноречивое описание, сделанное в 1824 г. прибывшей из Франции графиней Шуазель-Гуффье (простим ей свойственный тому времени сентиментальный тон и некоторые неточности): «Мы приехали в первых числах июня, в эпоху, - когда в этой северной стране нет ночей. От последней станции, т. е. от Стрельны... на пространстве трех французских верст, дорога идет вдоль шоссе между двумя рядами дач или прелестных деревенских домов, выходящих с одной стороны на море, а с противоположной стороны на каналы или рукава Невы (имеется в виду Литовский канал? - С.Г.). Эти дачи разделены между собой, как бы большой дорогой, рядом садов, где преобладает белоствольная береза, бледная листва которой выделяется на темной зелени северных елей и сосен. Вазы с цветами, изящно расставленные или сгруппированные среди деревьев, представляют собой как бы олицетворение весны, которая дарит жителей севера лишь одной улыбкой... Все эти здания очень разнообразны по архитектуре и общему характеру. Здесь, среди массы зелени, вы видите греческий храм с его прекрасным перистилем и изящными лестницами; там - китайский павильон с пагодами и серебристо-звенящими колокольчиками; далее вы видите швейцарский домик, скромная с виду постройка, скрывающая роскошь под обманчивой внешностью. А вот итальянский бельведер, изящно возвышающийся над окружающими его деревьями и составляющий живописный контраст с готическим замком и его зубчатыми башнями. Везде в громадных теплицах укрываются от свежего или леденящего воздуха те плоды, которые обыкновенно небо дарует более счастливым климатам и которыми богатые русские вельможи за большие деньги удовлетворяют свое сластолюбие. Словом, тысячи предметов, знаменующих столь же разнообразные, сколько замысловатые вкусы, открываются взорам путника. Окрестности Парижа - за исключением королевских дворцов - ничего не представляют такого, что могло бы равняться великолепию окрестностей Петербурга, где, однако, все создано искусст-" вом. Эти прекрасные здания, порожденные богатством и прихотью, построены на плохой почве, представлявшей некогда обширное болото». Нельзя не удивиться отмеченному здесь стилистическому разнообразию расположенных вдоль дороги усадеб. Но еще более примечательна высочайшая оценка, данная трассе, которая для многих путешественников воплощала образ окрестностей северной столицы и одновременно была символом колоссальных усилий, приложенных для преобразования скудной северной природы. Во второй четверти XIX столетия открылась последняя блестящая страница истории Петергофской дороги. С восшествием на престол Николая I - государя эпохи русского романтизма, «рыцаря на троне», видевшего себя продолжателем идей Петра Великого, началось целенаправленное ландшафтное формирование окрестностей северной столицы, и в первую очередь имений императорской фамилии. Еще в августе 1825 г., будучи великим князем, Николай получил в подарок петергофский Олений зверинец, где начал разбивать пейзажный парк и строить миниатюрный дворец нового т и п а - «Коттедж». В 1832 г. император сделал Петергоф своей официальной летней резиденцией и с этого времени начал приобретать частные Основание и развитие Петергофской дороги 27 имения вокруг Петергофа. На их основе создаются новые резиденции, благоустраиваются и реконструируются старые. По меткому замечанию Н. Кукольника, возможно, изложившего концепцию самого Николая I, «Петергоф не должно считать отдельным загородным местом, а центром большой системы царских и частных вилл, расположенных по берегу Невского устья до Финского залива, далеко выше Кронштадта и его батарей». Однако на побережье возникают не только виллы и новые парки. Формируются целые культурные ландшафты, в которых были уравнены в правах природа и искусство, эстетика и «практика», парки и полевые угодья, дворцы, павильоны и крестьянские избы. Этот мир гармонии, гигантская картина идеальной России, создавался лучшими садоводами, архитекторами, агрономами, инженерами и гидротехниками. Новые имения - усовершенствованная Стрельна великого князя Константина Николаевича, Михайловка великого князя Михаила Николаевича, Знаменка императрицы Александры Федоровны, императорские Александрия и Петергоф, Ферма принца Ольденбургского, Собственная дача наследника престола великого князя Александра Николаевича, Сергиевка великой княгини Марии Николаевны протянулись вдоль побережья практически непрерывной полосой почти на 14 километров. К западу от них лежал Ораниенбаум, владельцем которого был брат царя, великий князь Михаил Павлович. Четыре усадьбы между Стрельной и Петергофом объединила проложенная в 1849 г. по берегу залива прогулочная Морская дорога. В ходе ландшафтного преобразования побережья залива к середине XIX в. было разбито и реконструировано двенадцать больших пейзажных парков, половина из которых пришлась на Петергоф. Новые парки по Петергофской дороге отличали укрупненный масштаб и сложная структура. Здесь были устроены разветвленные водные системы, проложены первоклассные шоссейные дороги, возведены «образцовые» деревни, создано передовое для своего времени сельское хозяйство. В эти ландшафты включались парковые павильоны, многие из которых ассоциировались у членов императорской фамилии с постройками, увиденными в зарубежных путешествиях. Фрейлина императрицы А.Ф. Тютчева вспоминала: «Петергоф и все его окрестности усеяны увеселительными павильонами, голландскими мельницами, швейцарскими шале, китайскими киосками, русскими избами, итальянскими виллами, греческими храмами, замками в стиле рококо и т. д. и т. д., выстроенными императором Николаем для развлечения и ради забавы императрицы Александры Федоровны, в которых она имеет обыкновение, когда она живет в Петергофе, проводить свои дни, бесконечно разнообразя свое пребывание...» Важную роль в образе Петергофской дороги играли «зеленые паузы» полевых угодий между Стрельной и Михайловкой, участки деревень Бобыльская и Мартышкино. Своей неброской красотой они оттеняли роскошь парадных резиденций; через открытые пространства полей и огородов открывались виды на море. Интересно, что в период Крымской войны побережье готовилось стать оборонительным рубежом: сюда вышла заградительная ряжевая преграда, к северу от Кронштадтской колонии были сооружены батареи - Ключинская, Измайловская, Ополченная, редут Егерский. Из императорских имений владельцами выделялись земли для строительства усадеб их приближенных. В Стрельне такие усадьбы-сателлиты стали создаваться 28 Петергофская дорога еще в начале XIX в.; в Петергофе этот процесс начался в 1830-1840-х гг. Такие богатые усадьбы возникли и в самом городе, который в этот период интенсивно застраивался под контролем самого императора, и в его окрестностях. Особый интерес представляли виллы у Ораниенбаумского спуска, узкие участки которых в миниатюре соответствовали конфигурации дач по Петергофской дороге. Развернувшееся дорожное строительство улучшило связь Петергофской дороги с окрестностями столицы. В этот период было проложено Красносельское шоссе (от Стрельны до Красного Села), Ропшинское (от Знаменки до Ропши), Волхонское (между Михайловкой и Царским Селом). Вдоль самой дороги возводились новые усадьбы, принадлежавшие крупным чиновникам, военным, купцам. Дорога к официальной резиденции императора, связывавшая Петербург с гвардейскими военными лагерями в Красном Селе, перев и в а л а свой расцвет. 28 июня 1834 г. А.С. Пушкин написал жене из столицы: «Петербург ужасно скучен. Говорят, что свет живет на Петергофской дороге...» Петергофская дорога во второй половине XIX - XX веке Со второй половины XIX в. начинается постепенное угасание Петергофской дороги как целостной архитектурно-ландшафтной системы. Собственно, первые признаки этого стали заметны еще в конце предыдущего столетия. Постепенно владельцами большинства поместий на побережье залива становились финансисты, купцы, промышленники. По выражению П. Свиньина, «...по сей дороге уменьшилось древнее русское гостеприимство, зато размножились публичные увеселительные домы; с тем вместе огромные боярские замки заменились миловидными домиками купечества, или перешли в руки сего сословия». С закатом блестящей екатерининской эпохи все заметнее обозначались черты дворянской усадебной культуры. В 1801 г. на Петергофской дороге появилось первое промышленное предприятие - казенный чугунолитейный завод (будущий Путиловский). На протяжении всего XIX в., особенно в последней его трети, за Нарвской заставой возникали новые заводы и фабрики. Одновременно строились дома для рабочих, лавки, кабаки, позже - школы, больницы, церкви. При этом район за Красным Кабачком во многом сохранял прежний характер. В 1880-х гг. А.П. Верландер писал: «Всю местность около Петергофского шоссе можно разделить на две части, резко отличающиеся одна от другой: 1) от Нарвских ворот до дер. Автово и 2) от дер. Автово до конца уезда. В последней части нет заводов и фабрик, дачи и дома хорошие, обличающие достаточных хозяев, и расположены на полуверстном друг от друга расстоянии... Напротив, в местности от Нарвских ворот до дер. Автово... дачи стоят густо одна около другой, все деревянные, ветхие, полуразвалившиеся; заселена эта часть города, главным образом, рабочими...» В 1857 г. открылось железнодорожное движение от Санкт-Петербурга до Петергофа, а в 1864 г. ветка была продлена до Ораниенбаума. В 1904-1908 гг. была проложена военная железная дорога до Большой Ижоры, которая использовалась и для поездок частных лиц. Основание и развитие Петергофской дороги 29 Прокладка железных дорог имела большое значение для судьбы Петергофской дороги. С одной стороны, уменьшилось ее значение как транспортной магистрали (равным образом сократилось и пароходное движение по заливу). С другой - береговая полоса стала гораздо доступнее для горожан. Вскоре она превратилась в одно из любимых мест загородного отдыха петербуржцев. После выхода манифеста 1861 г. и освобождения крестьян начинается процесс территориального распада крупных имений, включавших в себя деревни с их полевыми угодьями. С переходом этих земель в крестьянскую собственность ландшафтное регулирование здесь прекратилось. В первое время ощутимого урона пейзажу это не наносило. Однако с разделом общинных земель развернулась их массовая скупка земельными спекулянтами с целью перепродажи под дачные участки. Равным образом под дачи скупались и многие частные усадьбы по Петергофской дороге. Во второй половине XIX - начале XX в. на трассе возникло множество дачных городков - таких как Княжево, Дачное, Лигово, Волхонка и Новые места в Стрельне, Заветное в Петергофе, Богумиловка в Ораниенбауме. С прокладкой железной дороги и строительством дачных поселков в имениях начали интенсивно вырубаться расположенные в глубине их территорий парки и леса. В числе немногих сохранившихся до сих пор - «Александрино», «Сосновая Поляна» и петергофский Александрийский парки. В связи с развитием дачных городков на южном побережье Финского залива в 1910-х гг. было предпринято строительство электрифицированной железной дороги от Петербурга до Ораниенбаума - позднее названной «Оранэл», или в просторечии Оранэла. Из-за начавшейся Первой мировой войны строительство не было доведено до конца: движение открылось только до Стрельны. Между Сергиевкой и Мартышкином и сейчас можно видеть насыпь и железобетонные мосты, подготовленные для этой трассы. Урбанизация Петергофской дороги повлекла за собой массовое уничтожение старинных усадеб и их садов. В начале XX столетия общество начинает осознавать ценность трассы как огромного памятника петербургской архитектуры, градостроительства и культуры, подавать голоса в его защиту. Так, Н.Н. Врангель с горечью писал: «По Петергофской дороге... уничтожены и перестроены пригородные усадьбы, отданы дивные дачи Щербатова и Мятлева под сумасшедшие дома. Только дом графа А.Д. Шереметева (Александрино. - С.Г.) стройно глядит белым фасадом из-за деревьев огромного сада...» В 1915 г. была подробно обследована дача М.И. Воронцова (Новознаменка), приняты меры к ее охране. При этом сегодня можно только сожалеть, что настоящего обследования историко-культурных ландшафтов вдоль южного побережья тогда произведено не было: материалы топографических съемок 1930-х гг. свидетельствуют, что большая часть усадеб и парков за Красным Кабачком сохранялась даже в то время. Исследователей той поры, как и нынешних, привлекали прежде всего центральные районы СанктПетербурга, за городом же внимание уделялось лишь памятникам XVIII - начала XIX в. и императорским резиденциям. Однако школа отечественного искусствознания и научного краеведения в начале XX столетия только формировалась. Положение могло измениться в ближайшее десятилетие, но помешали Первая мировая война и революция. После 1917 г. большая часть имений императорской фамилии и усадеб по Петер- 30 Петергофская дорога гофской дороге была передана различным организациям. Во многих дворцах разместились колонии для беспризорных детей или исправительные заведения (часто это было одно и то же). Статус музеев получили лишь некоторые ансамбли Петергофа и ораниенбаумский Китайский дворец. Низкий культурный уровень большинства новых владельцев, пропаганда идеологии «тотального» разрушения наследия, полученного от прежней России, отсутствие финансовых средств для элементарных ремонтов, хищения и вандализм привели к разрушению многих усадеб. В 1920-1930-х гг. в районе Нарвской заставы был создан новый общественный центр с жилыми домами для рабочих и ансамблями площадей- Кировской и Стачек. К западу от бывшего Путиловского, теперь Кировского завода началось формирование жилого массива Автово. Остальная часть Петергофской дороги не подвергалась градостроительным преобразованиям и в генеральных планах города рассматривалась как зеленая рекреационная зона - Приморский парк, сливающийся на западе с садами Стрельны и других бывших резиденций. Об историко-культурной ценности этих территорий речи не шло: по-прежнему считалось, что заслуживающих интереса памятников здесь нет, а сады рассматривались лишь в качестве зеленых массивов. Известный краевед В.Я. Курбатов в своем путеводителе «Стрельна и Ораниенбаум», вышедшем в 1925 г., так описывал эту местность: «Шоссе значительно изменило свой вид, примерно до Красного Кабачка. Зато дальше сады по откосам холмов сохранились, исчезновение же дворцов незаметно для гуляющего. Вот почему прогулка на трамвае по этой дороге принадлежит к числу самых приятных...» Отдельного упоминания заслужили лишь больница им. Фореля, Александрино и Полежаевский парк. Однако в послевоенный период были пересмотрены и планы сохранения этих территорий в качестве парковых. В 1960-1980-е гг. западнее Автова началось возведение жилых районов Дачного, Ульянки, Лигова, Сосновой Поляны с многоэтажной типовой застройкой. Вышедшая к самой дороге, на кромку террасы, она на большем ее протяжении похоронила под собой остатки исторических парков, построек, следы планировки. Лишь часть исторических садов (к востоку от улицы Тамбасова), по преимуществу «нижних», была реконструирована и вошла в состав разбитого в 1970-х гг. Южно-Приморского парка. АРХИТЕКТУРНЫЕ АНСАМБЛИ И ДИСТАНЦИИ ПЕТЕРГОФСКОЙ ДОРОГИ КОЛОМНА Преддверием Петергофской дороги служит Коломна - район СанктПетербурга, расположенный между Крюковым каналом, Мойкой, Пряжкой и Фонтанкой. Через эту местность, после строительства в 1730-х гг. деревянного Калинкина моста, прошла дорога из центра столицы к побережью Финского залива. Регулярная застройка этой части города началась во второй половине этого десятилетия, после того как «Комиссия о Санкт-Петербургском строении", возглавляемая Б.-Х. Минихом, разработала ряд генеральных планов Адмиралтейской и прилегающих частей города, в том числе Коломны. При проектировании был предусмотрен маршрут, ведущий к императорским дворцам - Екатерингофу и Петергофу. Трасса Садовой улицы, которая стала главной осью южной части Коломны, для этого не подходила: ориентированная в сторону Калинкина моста, в действительности она вела в тупик, к мысу у слияния Фонтанки и Глухой речки, через которые мостов в то время не предусматривалось. Но от усадьбы Юсуповых, под углом к Садовой, была запроектирована специальная магистраль - Екатерингофский проспект (пр. Римского-Корсакова), который, пересекая Глухую речку, выходил на ее северный берег и по набережной вел к Калинкину мосту. Эта ситуация отражена на гравюре Петра Штелина, выполненной в 1760-х гг.: на ней мы видим устье Фонтанки с расположенным посредине длинным узким островом, слева - дорогу по еще не укрепленной набережной Глухой речки, правее - вышеупомянутый мыс с деревянной застройкой Коломны, над которой вдалеке возвышаются церкви Николы Морского, Вознесения и Владимирской Божией Матери. Калинкина площадь появилась во второй половине XVIII в., когда в ходе больших гидравлических работ по превращению Глухой речки в Екатерининский канал ее русло было изменено: изогнутый завершающий участок засыпали и вырыли новый, прямой, сместив его к востоку. Этому предшествовали генеральные планы 1766 и 1769 гг., согласно которым на проходящей по правому берегу Фонтанки границе города была запроектирована обширная полуциркульная площадь, с отходящими от нее веером пятью улицами, вписанная в ограниченный каналами треугольный квартал. Площадь, которая предназначалась для продажи привозимого в город продовольствия, одновременно должна была стать парадным «аванзалом» столицы (подобные предмостные площади, только меньших размеров, предполагалось устроить на друвъездах в город, в том числе на Невском проспекте). Указ 1766 г. гласил: «Оные площади полагаются не для одного торга, а по примеру других Европейских городов и ко украшению города...» Относительно Калинкиной было сказано: «Назначенная... под № 3-м площадь всякому подъезжающему с Лифляндской стороны в город первою представится, а перед нею проезд ныне весьма грязен и без всякого украшения...» Площади предполагалось придать единообразный архитектурный облик, застроив ее за казенный счет «такою фасадою, какая от Комиссии сочинена и Высочайшей апробации удостоится». 42 Петергофская дорога Калинкина площадь. Литография Ф.-В. Перро. 1841 г. Калинкина площадь (пл. Репина). Фото Т.Н. Ладыниной. 1990-е гг. Коломна 33 Однако этот план не был осуществлен: он требовал ломки уже частично сформировавшейся застройки Коломны и больших гидравлических работ по прокладке новых каналов. Планировка кварталов Коломны 1730-х гг. была сохранена, и площадь, ограниченная Фонтанкой, Екатерининским каналом и линией застройки Екатерингофского проспекта, получила форму неправильного ромба, а затем, когда в первой трети XIX в. была застроена ее восточная сторона, стала треугольной. Ведущим в ансамбле площади является съезжий дом Коломенской части - массивное здание из красного кирпича в стиле ренессанс, с высокой башней в центре. Впервые такой дом с пожарной каланчой предполагалось построить здесь еще в 1738 г., однако первое капитальное здание, совмещающее в себе качества пожарной части и полицейского управления, было возведено лишь в конце восемнадцатого столетия. Оно изображено на литографии Ф.-В. Перро 1841 г.: это двухэтажный дом в стиле строгого классицизма с портиком ионического ордера и деревянной наблюдательной башней, к которому примыкают каретники пожарного выезда. Существующее здание было построено в 1849-1851 гг. по проекту архитектора Р.А. Желязевича. С севера к нему примыкает дом с полукруглым башенным выступом: в нем в 1882-1895 гг. жил и работал И.Е. Репин, для которого в 1887 г. архитектором А.И. Реймерсом была надстроена мастерская. Северная сторона площади включает ряд интересных зданий конца XVIII - начала XIX вв., впоследствии перестроенных (например, дома 109 и 111 по пр. Римского-Корсакова). С запада ее замыкают корпуса Адмиралтейского завода. Посредине - сквер, разбитый в 1875 г. на средства купца Ландрина по проекту архитектора А.И. Мерца. На обращенной в сторону Фонтанки оконечности сквера находится главный знак принадлежности площади Петергофской дороге - поставленный в царствование Екатерины II верстовой столб-обелиск из мрамора и гранита, с солнечными часами и цифрой «26», означающей расстояние до Петергофа. Однако на это место его перенесли во 2-й половине XIX в., а ранее он стоял на правой стороне СтароПетергофского проспекта, у дома № 3. Старо-Калинкин мост через Фонтанку связывает Калинкину площадь с исторической трассой Петергофской дороги - Старо-Петергофским проспектом. В 17861787 гг. мост заменил предшествующий, построенный в 1752 г., который в свою очередь пришел на смену первоначальному, сооруженному в начале 1730-х гг. Эти мосты были арочными, деревянными, с разводными механизмами голландского типа. Вероятно, их создателем был Харман ван Болес, автор многих подобных мостов в Петербурге. Новый каменный мост, построенный по специально разработанному для мостов по Фонтанке «образцовому» проекту, несмотря на ряд перестроек, до сих пор сохранил свои исторические черты -гранитные устои, парапеты и башни, в которых ранее находились механизмы деревянного разводного пролета. В основу этой архитектурной концепции был положен проект моста через Неву французского инженера Ж.-Р. Перроне, разработанный им в 1778 г. Одновременно со строительством моста в 1780-е гг. были произведены облицовка гранитом берегов Фонтанки и большие земляные работы по переустройству ее русла: деливший ее надвое Поганый остров частично срыли и сделали трапециевидным в плане (он получил название Галерного). Русло Фонтанки в районе моста было 34 Петергофская дорога сужено, берега двух ее рукавов выпрямлены. Через новое устье Екатерининского канала перебросили трехпролетный Мало-Калинкин мост с изящными фонарямиобелисками. ОТ ФОНТАНКИ ДО ОБВОДНОГО КАНАЛА За Старо-Калинкиным мостом начинается Старо-Петергофский проспект - историческая трасса Петергофской дороги. По первому административному делению города 1737 г. эта территория вошла в состав петербургской Московской стороны, но по сути дела оставалась загородной. В 1766 г. она получила статус предместья, названного Лифляндским (позднее - Рижским). Его границы с севера на юг простирались от Фонтанки до намеченного городского выгонного рва (будущего Обводного канала). Между ними, согласно генеральным планам 2-й Адмиралтейской части и предместий 1766 и 1769 гг., были запроектированы две параллельные магистрали - современные Рижский проспект и Курляндская улица. На местности они были разбиты и начали застраиваться в 1770-1780-х гг. В 1782 г. Рижское предместье вошло в состав вновь образованной Московской, а впоследствии - 4-й Адмиралтейской и затем Нарвской части Санкт-Петербурга. Фронт застройки по берегу Фонтанки к востоку от Старо-Петергофского проспекта сформировался в 1750-х - начале 1760-х гг.: здесь, наряду с находившимся у самого моста большим владением купца Кирилла Попова, располагались крестьянские дворы деревни Металовой, дома матросов, мастеровых, отставных военных, с которыми соседствовали усадьбы «вдовы Тиммерманши», экономии советника Керлена, генерал-майора Данненберга. За линией нынешней Дровяной улицы начинался плац лейб-гвардии Измайловского полка. Впоследствии, в середине - второй половине XIX в. на месте этих домовладений были возведены новые здания, преимущественно медицинских учреждений. На бывшем участке Данненберга сегодня находится фабрика «Гознак». К западу от дороги, по левому берегу Фонтанки простиралась местность, известная как Калинкина деревня. Название «Калинкина», сохранившееся до сих пор в названиях мостов и одноименного переулка, происходит от названия финской деревни Калыола (Kalljula), которая в конце XVII - начале XVIII в. находилась на левом берегу Фонтанки, на месте домов 160-164. Она не была единственной - еще несколько хуторов (Романа, Хуркиала, Киприна) располагались вдоль берега ныне не существующей реки Таракановки - современной улицы Циолковского, между Обводным каналом и Курляндской улицей. Одна из этих деревень и дала реке название: в середине XVIII в. они назывались Калинкиной, Таракановой, Металовой, Каргаловой и Романовой. В петровское время эта местность вошла в состав екатерингофского имения. Существует предание о тайном бракосочетании Петра I и Екатерины 20 ноября 1707 г. в екатерингофской деревянной церкви или часовне, поставленной в честь первой морской победы над шведами. В 1710-х гг. ее перевезли в Стрельну, где в качестве придела во имя св. Николая пристроили к тамошней Спасо-Преображенской церкви. Вплоть От Фонтанки до Обводного канала 35 Вид Калинкиной слободы. Гравюра П. Штелина. 1760-е гг. до 1746 г. в этой местности существовало Калинкинское кладбище - главное кладбище Адмиралтейской стороны. В этом году «для близости Императорского дому» погребения на нем были запрещены, и постепенно оно исчезло. В 1710-1720-х гг. рядом с Калинкиной деревней, на берегу Фонтанки, был устроен ряд дворцовых промышленных заведений. Это полотняная фабрика - известный Прядильный двор, Шпалерная мануфактура (в 1732 г. переведенная отсюда на нынешнюю Шпалерную улицу), крупяная и масляная ветряные мельницы. Здесь же существовали фабрики по выделке пудры и плетеночная. На маленьком островке у северной оконечности Гутуевского острова построили «пергаментовый» завод. К середине XVIII в. деревня превратилась в Калинкину слободу, где жили купцы, чиновники, военные. В 1762 г. вдоль набережной к западу от Петергофской дороги располагался кабак, за ним - большой дом, сад и зверинец купца Рейнхольда, далее дома священника екатерингофской церкви Никиты Яковлева, советника Штелина, «морских солдатских полков капитана» Потапа Чернышева, майора Ивана Казакова, Калинкинский прядильный дом с огородом. За будущим Либавским переулком находился двор поручика Бориса Шаблыкина, а в районе бывшего кладбища казенный огород. Из этих обитателей Калинкиной слободы наибольший след в отечественной истории оставил Якоб Штелин, один из самых просвещенных людей России середины XVIII в., воспитатель будущего императора Петра III, первый историк отечественного искусства. Благодаря исполненным в 1760-х гг. его сыном Петром гравюрам с видами этих мест мы имеем прекрасное представление о Калинкиной слободе того времени. В ее застройке выделяются три двухэтажных дома - Рейнхольда, Штелина 36 Петергофская дорога и Прядильного двора, а также стоящие по другую сторону дороги, к востоку от нее, пивоварня, сахарный завод и дом купца Попова. Вот как характеризовал Штелин свое владение в объявлении 1767 г.: «На берегу реки Фонтанки между Калинкинским мостом и взморьем отдается в наем изрядное место, на котором построен новый дом о четырех покоях, имеющих проспект (вид.- С.Г.) как на взморье к Кронштадту, так и на устье Невы реки, на дворе кухня с покоем, сарай и конюшня, также пространное огородное место; желающие нанять о цене осведомиться могут у... статского советника Штелина». Слобода жестоко пострадала во время наводнения 1777 г. Французский дипломат М.-Д. де Корберон, описывая его последствия", отмечал: «Но ужаснее всего положение Калинкинского предместья, где все дома разрушены и повсюду лежат трупы мужчин, женщин и детей». Вероятно, сохранились лишь каменные здания фабрики Попова и Прядильного дома (который однако вскоре разобрали и возвели заново). Владение купца Попова находилось на месте большого комплекса Военно-морского госпиталя, доминирующего в застройке левой стороны Старо-Петергофского проспекта за Старо-Калинкиным мостом. Впервые строения здесь показаны на планах 1730-х гг. В 1756 г. последовало повеление узнать, по чьему разрешению Кириллу Попову было отведено место под строительство пивоварни. Три года спустя появился указ о сломке пивоварен, построенных по Фонтанке, но через три дня он был отменен «во внимание представленных генерал-полицмейстером резонов». Устье реки Фонтанки и бывшая Калинкина слобода. Фрагмент плана С.-Петербурга 1828 г. («плана Шуберта»). От Фонтанки до Обводного канала 37 Стоявшая на самом берегу «английская» пивоварня была унесена наводнением. Трехэтажное каменное здание фабрики - каре со внутренним двором и выступающими на восток флигелями - сохраняется в глубине территории участка, полузакрытое постройками госпиталя (наб. реки Фонтанки, 156). Прежний Попова сахарный завод, принадлежащий ныне кредиторам умершего купца Лидера, у Калинкина моста. Самая фабрика есть высокое большое каменное строение с большим двором. - И.-Г. Георги, 1794 г. В начале XIX в. в здании устроили казарму, которая стала называться 2-й Морской. В 1836 г. она была частично приспособлена под госпиталь. Возможно, именно в это время фасады здания получили классицистические элементы - вытянутый аттик, сандрики над окнами верхнего этажа, рустованные лопатки. В 1845-1853 гг. по проекту архитектора М.А. Пасыпкина был возведен угловой, обращенный к мосту, корпус казарм. В 1866 г. это здание также было передано Морскому госпиталю. Впоследствии оно было надстроено 3-м этажом (наб. реки Фонтанки, 156а). В 1950-х гг. на соседнем участке по проекту Д.П. Бурышкина был возведен монументальный госпитальный корпус в стиле «сталинского ампира» (Старо-Петергофский пр., 2). По другую сторону проспекта находится небольшой сквер, к которому с юга примыкает двухэтажный жилой дом в стиле классицизма. На месте сквера с середины XVIII в. существовал кабачок: в начале следующего столетия дом с питейным заведением в первом этаже принадлежал купцу Дубинину, а затем Павловскому. Здание имело срезанный, обращенный к мосту угол с балконом; фасад, выходивший на Фонтанку, был увенчан фронтоном. Этот дом разрушили уже в советское время, сохранился лишь соседний, принадлежавший в 1820-х гг. купцу Пелевину, а в 1840-х - Якимову (Старо-Петергофский пр., 3-5). Рядом с ним до конца XIX в. возвышался первый по Петергофской дороге мраморный верстовой столб (ныне на пл. Репина). Следующий по Фонтанке большой классицистический дом, левое крыло которого повторяет изгиб р е к и, - главное здание Военно-морского госпиталя (наб. реки Фонтанки, 162). Он был построен в 1-й четверти XIX в. и принадлежал купцу Пелевину, а затем княгине Шаховской, у которой был приобретен в 1835 г. и в 1836 г. перестроен под госпиталь по проекту инженер-генерала Л.Л. Карбоньера. Таким образом, госпиталь существовал в двух отделениях (второе - в вышеописанном доме Попова). Сюда он был переведен из принадлежавшего ему с петровских времен здания на Выборгской стороне. В 1898 г. над центральной частью дома для квартиры главного доктора была сделана надстройка. Она не противоречила архитектуре здания, вписавшись в его композицию. Гармония была нарушена впоследствии, когда эту надстройку продлили во всю длину западного крыла и здание стало асимметричным. Территория госпиталя продолжалась в южном направлении вдоль проспекта: она обозначена выходящей на него каменной оградой, за которой находится деревянный дом Пелевина, возведенный еще в 1-й четверти XIX в. Он сохранил классицистические пропорции, но все архитектурные детали утрачены во время ремонтов. Интересный элемент - глубокая лоджия в центральной части первого этажа. Следующий дом П-образной композиции, с глубоким, занятым садом курдонером и выходящими на красную линию набережной флигелями, - Николаевское женское 38 Петергофская дорога училище (наб. реки Фонтанки, 164). В конце 1810-х гг. на этом участке находился дом, занимаемый благородным пансионом при Педагогическом институте, где учился будущий композитор М.И. Глинка и преподавали такие известные педагоги, как А.П. Куницын и А.И. Галич. В 1822 г. стоявший на участке дом купца Отта был куплен для помещения в нем богадельни Воспитательного дома, которая въехала сюда после перестройки, произведенной архитектором Д. Квадри. Здание имеет скромную отделку, но его П-образная композиция, пропорции и детали характерны для стиля классицизма. В 1867-1906 гг. в нем размещалось Николаевское женское училище, а в 1914 г. его передали соседнему госпиталю. После революции здесь находился детский дом. Вслед за ним располагается длинное двухэтажное здание с высокой аркой в центре, закрытой великолепными литыми створами ворот и увенчанной пластичный замком-кронштейном - «секретная» Калинкинская больница (наб. реки Фонтанки, 166). Его история восходит к уже упоминавшейся полотняной фабрике - Прядильному дому. Во время своих заграничных путешествий в Амстердаме Петр увидел прядильную фабрику, по совместительству служившую женским исправительным учреждением, после чего устроил подобную в Петербурге. Голландские мастера должны были здесь учить женщин легкого поведения «делать добрую и тонкую ткань на голландский манер». Среди записок Петра есть краткая заметка: «О бабах, потребных на полотняный Екатерингофский завод». В 1724 г. на фабрике работало 139 человек, причем среди прядильщиц было 57 вольных и 10 «невольниц». Французский путешественник О. де ла Мотре в 1726 г. записал, как две женщины, после наказания кнутем, «были отправлены трепать и прясть коноплю на новую полотняную мануфактуру, основанную Петром I примерно в трех верстах отсюда, где голландцы обоих полов были поставлены управлять и учить русских делать добрую и тонкую ткань на голландский манер». Каменное здание было построено в 1720 г. по проекту архитектора Н.Ф. Гербеля. Его облик известен по гравюрам П. Штелина: это длинный двухэтажный корпус с пониженным первым этажом, оживленный звонницей основанной в нем год спустя церкви. , После неудачной попытки передать убыточную фабрику в частные руки в 1727 г. она была закрыта, а ее здание в 1734 г. передано лейб-гвардии Измайловскому полку для размещения в нем канцелярии и архива. Однако в 1745 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны фабрика была возобновлена. Год спустя сюда были помещены девицы из тайного «веселого дома» некой Дрезденши (дело это в то время получило широкую огласку), а в 1750 г. вышел указ полиции о «поимке и доставлении в Калинкинский дом всех непотребных женщин и девок...». Фабрика окончательно стала исправительным заведением для женщин «развратного поведения». В 1779 г. вместо фабрики было учреждено лечебное учреждение - «секретная» больница для больных венерическими заболеваниями. Обветшавшее петровское здание разобрали и на его фундаментах возвели новое, на 60 кроватей. Композиционно оно напоминало предыдущее (было двухэтажным и вытянутым в длину), но имело несколько иную архитектуру: фасады расчленялись лопатками, между окон были устроены филенки, а центр акцентирован раскреповкой с аттиком. В целом облик дома, построенного в 1781-1782 гг., был достаточно суровым, что отвечало его специфической функции. На принадлежавших больнице участках, к югу от главного От Фонтанки до Обводного канала 39 здания и на противоположной стороне Либавского переулка, возвели дома для персонала, аптеку и ряд вспомогательных построек. В царствование Николая I комплекс больницы был реконструирован. В 18301833 гг. в глубине основного участка по проекту архитектора Л.И. Шарлеманя 2-го возвели большое новое классицистическое здание - хороший образец «казенной» архитектуры николаевской эпохи,"возведены другие постройки. Тогда же был реконструирован старый корпус по Фонтанке и усовершенствованы его фасады - исчезли лопатки и филенки, появилась вышеупомянутая арка со створами ворот, аттик и сандрики над окнами в центральной части. В здании разместились квартиры служащих больницы. Больница просуществовала до 1930 г., после чего в ее зданиях разместился научно-исследовательский институт. Больничный комплекс хорошо сохранился до нашего времени. В основе его композиции - квадратный двор с садом и фонтаном, ограниченный с севера и юга старым и главным корпусами, а с запада и востока - зданиями бывших аптеки и гинекологического отделения. На западной стороне Либавского переулка находятся здания бывших амбулатории, часовни с покойницкой и прачечной (дом № 3). Этот квартал очень интересен в историческом отношении: здесь располагались упоминавшиеся кладбище и легендарная петровская часовня, а в конце 1750-х гг. был устроен казенный скотный двор, на территории которого для больных в 1778 г. возвели деревянную церковь св. Екатерины. Она находилась здесь до 1847 г. и была предшественницей каменной, позже построенной на Старо-Петергофском проспекте. А в этой местности преемницей деревянной церкви стала сооруженная в 1850 г. вышеупомянутая часовня-покойницкая. Калинкинская больница (старый корпус по набережной Фонтанки). Фото 2000 г. 40 Петергофская дорога Подзорный дворец и Калинкинский прядильный дом. Репродукция с гравюры П. Штелина. 1760-е гг. Фронт застройки по набережной Фонтанки в пределах квартала составляют два доходных дома, между которыми расположен комплекс бывших промышленных сооружений Общества обработки строительного камня и Северного торгово-промышленного акционерного общества. За ней начинаются промышленные корпуса Ново-Адмиралтейского завода. В начале XX в. набережные служили своего рода перевалочным портом. Очевидцы вспоминают: «Посмотришь с Калинкина моста вниз по Фонтанке - целый лес мачт с переплетенными снастями. Бушприты лайб пр

Три века Петергофской дороге исполнилось летом, но широко отметить это событие решили осенью - чтобы жители города вернулись с дач и поучаствовали в таком необычном и, пожалуй, впервые проходившем празднике.

Три века Петергофской дороге исполнилось летом, но широко отметить это событие решили осенью — чтобы жители города вернулись с дач и поучаствовали в таком необычном и, пожалуй, впервые проходившем празднике. Праздновали широко — выстрелом из старинной пушки, театрализованным уличным шествием от Екатерингофского парка до Александрина. Наверное, праздник дня рождения Петергофской дороги станет еще одной петербургской традицией.

В Петербурге никто, наверное, не знает о Петергофской дороге больше, чем ее исследователь, автор целого ряда книг и статей об этой уникальной транспортной артерии председатель Санкт-Петербургского отделения Международного совета по вопросам памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС) Сергей Горбатенко.

Сергей Борисович рассказывает о Петергофской дороге так, как будто сам видел всю ее историю, — день за днем, шаг за шагом. Именно от него, не только отдавшего дань архивам, но и исходившего и изъездившего всю Петергофскую дорогу, вы узнаете подробности о своеобразной исторической фигуре — князе Юрии Федоровиче Шаховском, который по поручению Петра возглавил в 1710 году комиссию по разбивке на участки южного побережья Финского залива, положив тем самым начало Петергофской дороге: «Шаховской — потомок Рюриковичей, носил титул «ближнего боярина». Петр доверил ему пост руководителя военной полиции России, но при этом именно Шаховской в небезызвестном петровском «Всепьянейшем и Всешутейшем соборе» именовался «архидиаконом Гедеоном», а ведь даже сам Петр носил в этом «соборе» чин ниже — был протодьяконом…»

Теперь, если нет пробок, автомобиль или маршрутка пролетает расстояние от ближайших станций метро, выезжая на проспект Стачек и следуя до Ораниенбаума минут за тридцать — сорок. Когда-то путешествие по Петергофской дороге начиналось от Почтамта и длилось без малого три часа. Экипажи отправлялись в путь в конце XVIII века с 8 утра. И стоила поездка рубль двадцать пять копеек…

Спустя почти три века мы можем увидеть только фрагменты былого великолепия дороги — вот на Старо-Петергофском проспекте, 20, дача Александра Строганова, а вот на Стачек, 186, — церковь, перестроенная из дачи Романа Воронцова. В Сосновой Поляне все знают Новознаменку — дом Михаила Воронцова, возведенный в 1750-х годах Доменико Трезини.

Новознаменка. Большой усадебный дом, построенный Доменико Трезини, — украшение Сосновой Поляны. Фото с сайта satu.ucoz.ru

Здание дачи Воронцова теперь — церковь во имя Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Фото Сергея Горбатенко

На Петергофской дороге есть что посмотреть. В усадьбе «Кирьяново», тесно связанной с именем княгини Дашковой, кроме загса и различных учреждений с 2005 года открыт филиал музея «Нарвская застава» — в нем, в частности, экспонируются замечательные макеты парка Екатерингоф, павильона «Катальная горка» в Ораниенбауме, предметы быта и костюмы горожан XIX — XX веков. Здесь вам подробно расскажут о дачах — усадьбах Петергофской дороги.

В загородной усадьбе княгини Дашковой «Кирьяновка» уже много лет размещается загс Кировского района. Фото с сайта community.livejournal.com

Ворота дачи Строгановых на Старо-Петергофском проспекте. Фото с сайта kravchenko.narod.ru

Подготовила Галина АРТЕМЕНКО

Справка «ВП»

Петр повелел раздать участки вдоль Петергофской дороги своим приближенным и представителям видных дворянских фамилий, переселенных в новую столицу. Всего вдоль дороги появилось около ста дач, которые в последующие столетия росли и развивались, меняли своих владельцев. Среди них — дачи Нарышкиных, Воронцовых, Вяземских, Чичериных, Трубецких и многих других известных родов. И на этом блестящем фоне выделялись три основных дворцово-парковых комплекса — петровские Стрельна, Петергоф и меншиковский Ораниенбаум. Этот уникальный культурный ландшафт, состоявший из господских домов, прекрасных садов и парков, слившихся в единый ансамбль, протянулся от старой границы Петербурга — Старо-Калинкина моста до Красной Горки, вдоль всего побережья Финского залива. И сейчас на всем протяжении старинной дороги сохранился целый ряд памятников архитектуры и истории.

Окончание — в завтрашнем выпуске «ВП»

Книга эта - первый опыт изучения Петергофской дороги на всем ее протяжении. Она написана в жанре путеводителя и рассказывает об истории строительства резиденций, усадеб и других достопримечательностях дороги, об их местоположении и владельцах. Обзор начинается с преддверия дороги - с петербургской Коломны и Калинкиной площади и заканчивается Ораниенбаумом и территориями к западу от него.
Книга содержит множество иллюстраций, планов и чертежей, значительная часть которых публикуется впервые.

Year: 2001

Language: russian

Pages: 449

File: PDF, 59.13 MB

The file will be sent to selected email address. It may takes up to 1-5 minutes before you received it.

The file will be sent to your Kindle account. It may takes up to 1-5 minutes before you received it.
Please note you"ve to add our email [email protected] to approved e-mail addresses. Read more .

You can write a book review and share your experiences. Other readers will always be interested in your opinion of the books you"ve read. Whether you"ve loved the book or not, if you give your honest and detailed thoughts then people will find new books that are right for them.

С.Б.ГОРБАТЕНКО Петергофская дорога Историко - архитектурный путеводитель Европейский дом Санкт-Петербург 2001 Издание осуществлено при поддержке Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) Россия ISBN 5-8015-0113-4 © СБ. Горбатенко, 2001 © «Европейский Дом», 2001 ВВЕДЕНИЕ Петергофская дорога - не только коммуникация, протянувшаяся вдоль побережья Финского залива от Петербурга в сторону Красной Горки. В первую очередь это сорокакилометровая система приморских императорских резиденций и частных усадеб, цепь дворцов, садов и парков, равной которой, возможно, нет в мире. В истории отечественной культуры Петергофская дорога занимает особое место прежде всего потому, что все множество составляющих ее имений возникло практически одновременно, в результате царского указа. Приморская трасса обеспечила их восприятие в движении, во всем разнообразии сменяемых картин и богатстве впечатлений. Петергофская дорога - воплощение присущей Петербургу «регулярности», торжества градостроительной регламентации. Она построена на основе модуля - стандартного земельного участка размером 100 саженей вдоль трассы и 1000 от нее вглубь материка (213x2130 м). Конфигурация этих участков необычна: на планах они напоминают клавиши гигантского рояля. Равномерно расположенные усадебные комплексы, прерываемые мощными доминантами императорских резиденций, задавали четкий ритм развертывающейся панораме побережья. Дачи славились великолепием архитектуры и роскошью садов. В числе их владельцев и арендаторов были представители высшего столичного общества - государственные деятели, дипломаты, крупные чиновники, полководцы и флотоводцы, банкиры и аристократы. При этом, наряду с обращенными к дороге ансамблями усадеб, в имениях существовали свое хозяйство и прибыльные заведения - фермы, плодовые сады, оранжереи, постоялые дворы, кабачки. Некоторые включали деревни - и пейзаж дополняли крестьянские поля и луга. Петергофская дорога, основанная Петром I в 1710 г., - фактически ровесница СанктПетербурга. Но если исторический центр Петербурга в глазах наших современников сохранил свой образ «северной столицы» - средоточия ансамблей всемирного значения, то Петергофская дорога (равно как и многие другие уникальные исторические ландшафты окрестностей города) оказалась представленной лишь некоторыми, наиболее известными дворцово-парковыми ансамблями. Когда-то целостная, ландшафтно-градостроительная система столичной агломерации ныне распалась; натиск города наносит ущерб эстетике пейзажа, ценнейшим усадебным ансамблям, которые некогда были символом гармоничного сосуществования человека и природы. Попытка оценить значение Петергофской дороги была предпринята еще в середине XVIII в. первым историком Петербурга А.И. Богдановым (его рукопись, содержащая соответствующую главу, была опубликована лишь в 1903 г.)1. В конце XIX столетия появилось первое комплексное исследование о Петергофской дороге М.И. Пыляева, составившее большую часть его труда «Забытое прошлое окрестностей Петербурга»2. Повествование доведено только до Ораниенбаума и перегружено подробностями из жизни владельцев, зачастую анекдотическими. Многие усадьбы пропущены, приведено немало ошибочных сведений. Однако эта книга, несомненно, сыграла важную роль в пробуждении общественного интереса к данной теме. Первым исследователем, посвятившим монографию Петергофской дороге, стал П.Н. Стол1 Титов АЛ. Дополнение к историческому, географическому и топографическому описанию Санктпетербурга. с 1751 по 1762 год, сочиненное А. Богдановым. СПб.. 1903. С. 108-122. 2 Пыляев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1889 (репринтное воспроизведение - СПб., 1994). С. 111-392. 4 Петергофская дорога 1 пянский. Книга основана преимущественно на библиографических источниках, в первую очередь - материалах «Санктпетербургских ведомостей» и других газет XVIII-XIX вв. Ценность работы П.Н. Столпянского снижает общий с М.И. Пыляевым порок - склонность к анекдоту. После выхода этой книги публикации о Петергофской дороге долгое время не появлялись. Лишь в 1953 г. было опубликовано исследование Т.Б. Дубяго о петровских усадьбах в окрестностях Петербурга, в котором использовалось значительное количество неизвестных 2 ранее документов о Петергофской дороге. Одновременно вышла в свет статья Ю.М. Денисова об усадьбе К.Е. Сиверса3. В середине 1960-х гг. появился ряд статей О.А. Чекановой, посвященных истории, анализу композиции и проблемам использования ансамблей Петергофской дороги4. Раздел «Дворцово-парковые ансамбли Петергофской дороги», кратко излагающий историю Стрельны, Троице-Сергиевой пустыни, Михайловки, Знаменки. Собственной дачи, Сергиевки (и почему-то Ропши), был включен в книгу А.Г. Раскина и Д.А. Кючарианц о пригородах Ленинграда5. Памятникам деревянного зодчества рубежа XIX-XX вв. на южном побережье Финского залива посвятил свою статью И.Ю. Поленов6. В последние годы над темой Петергофской дороги работал краевед Д.А. Аминов, который много сделал для популяризации ее памятников, в частности, опубликовав серию исторических очерков в газете «Вечерний Петербург»7. Интересные газетные статьи принадлежат перу Н. Паравяна8. Основное содержание научных публикаций В.А. Коренцвита - история петровских усадеб на территории бывших Знаменки и Александрии, прежде всего меншиковского Монкуража9. Истории и проблемам охраны Петергофской дороги посвящен ряд наших работ, в том числе монография, посвященная ее ораниенбаумской дистанции (см. список литературы). И все-таки, несмотря на эти исследования, история Петергофской дороги еще фактически не написана. Монографии, выполненные на уровне современных научных требований, отсутствуют даже по всемирно известным ансамблям Петергофа и Ораниенбаума, Стрельне и 1 Столпянский П.Н. Петергофская першпектива. Исторический очерк. СПб., 1923. Дубяго Т.Б. Усадьбы петровского времени в окрестностях Петербурга // Архитектурное наследство. 1953. № 4. С. 125-129. Впоследствии этот материал, с некоторыми дополнениями, был включен в книгу: Дубяго Т.Б. Русские регулярные сады и парки. Л., 1963. С. 192-199. 3 Денисов Ю.М. Усадьба XVIII века на Петергофской дороге // Архитектурное наследство. 1953. № 4. С. 148-154. 4 Чеканова О.А. 1) Застройка Петергофской дороги в первой четверти XVIII века // Вопросы архитектуры и графики. Доклады XXII научной конференции ЛИСИ. Л., 1964. С. 59-62; 2) Принципы планировки в застройке Петергофской дороги в середине XIX века // Вопросы теории, истории и практики архитектуры и градостроительства. Доклады к XXIII научной конференции ЛИСИ. Л., 1965. С. 42-45; 3) К вопросу развития свободных композиций в русской архитектуре середины XIX в. (на примере Петергофской дороги) // Архитектура. Доклады к первой научной конференции молодых ученых-строителей ЛИСИ. Л., 1965. С. 62-74; 4) Некоторые вопросы современного использования дворцово-парковых комплексов на бывшей Петергофской дороге // Архитектура и градостроительство. Доклады XXIV научной конференции ЛИСИ. Л., 1966. С. 33-35. 2 5 Кюгарианц ДА.. Раскин А.Г. Пригороды Ленинграда. Л., 1985. С. 128-159. Поленов И.Ю. Деревянная архитектура южного побережья Финского залива 1860-1917 гг. // Вопросы истории, теории и практики архитектуры. Л., 1985. С. 108-116. 7 Аминов Д.А. По старой Петергофской дороге // Вечерний Петербург. 1994. 27 сентября - 25 октября. 8 Например: Паравян Н. Дачи со странным названием // Вечерний Ленинград. 1990. 28 июня. 9 Коренцвит В.А. 1) Дачи на Петергофской дороге // Ленинградская панорама. 1988. № 4. С. 35-37: 2) Последний дворец А.Д. Меншикова «Монкураж» // Памятники культуры: Новые открытия. 1988. М., 1989. С. 396-412; 3) К истории застройки приморских дач по Петергофской дороге в царствование Петра I // Памятники культуры: Новые открытия. 1991. М., 1997. С. 374-388. 6 Введение 5 другим великокняжеским резиденциям. Комплексных исследований, за исключением устаревших работ Пыляева и Столпянского, не существует вовсе. Множество усадеб и целые дистанции Петергофской дороги остаются совершенно неизвестными как ученым, так и представителям администрации и обитателям этих мест, разрушаясь у них на глазах, а зачастую и при их участии. Без всякого интереса и уважения к прошлому заново «осваиваются» ценные историко-культурные ландшафты, гибнут памятники археологии. В первую очередь страдают «забытые» историками и общественностью усадьбы - так. сейчас на грани гибели каменный дворец петровского времени в имении «Рощинское» за Ораниенбаумом, принадлежавший российскому канцлеру графу Г.И. Головкину. Именно поэтому мы уделяем здесь «малым» объектам едва ли не большее внимание, чем знаменитым ансамблям Петергофа и Ораниенбаума. Данная книга призвана рассказать об истории строительства и архитектуре резиденций, усадеб и других достопримечательностях Петергофской дороги, идентифицировать их - определить местоположение, сохранившиеся элементы, проследить смену владельцев. Все это должно помочь их дальнейшему изучению, принятию мер по охране и возрождению. Для решения поставленных задач нами были использованы все доступные источники, архивные и библиографические. В первую очередь это описи дач по Петергофской дороге, архивные фонды - государственных учреждений и личные, картографические материалы XVIII-XIX вв. Особенно важную роль сыграли межевые планы дач XVIII-XIX вв. Использовались материалы крупномасштабной топографической съемки, с 1930-х гг. до современной, на основе которых производилась идентификация утраченных и сохранившихся архитектурных элементов. Наконец, тщательно изучалась сама местность по Петергофской дороге. Но масса источников (например, газетных объявлений или документов из фондов московского Российского государственного архива древних актов, из личных фондов владельцев дач) осталась еще неизученной и ждет своих исследователей. Специфика летней жизни усадеб и резиденций, праздничной и повседневной, а также расположенных по дороге городов, дворцовых слобод и деревень в путеводителе почти не отражена. Это - тема отдельного исследования. Биографические сведения о владельцах минимальные (их можно отыскать в специальных словарях и справочниках). К сожалению, жанр путеводителя не позволяет снабдить приводимые нами сведения ссылками на источники. Поэтому мы вынуждены ограничиться их общим обзором, а также списком литературы. Главный принцип путеводителя топографический. Обзор начинается с преддверия Петергофской дороги - петербургской Коломны и Калинкиной площади. Отсюда мы движемся по исторической трассе - по Старо-Петергофскому проспекту, проспекту Стачек, Петергофскому шоссе, Санкт-Петербургскому проспекту в Петродворце, Ораниенбаумскому шоссе, Дворцовому проспекту в Ломоносове, Краснофлотскому шоссе. Единственное отклонение - «возвращение» из Автова в Екатерингоф, чтобы рассмотреть параллельную Петергофской береговую Емельяновскую дорогу. Соответственно выбранному направлению движения используются термины «правая» и «левая» сторона дороги (проспекта, шоссе). При обозначении взаимного расположения усадеб по странам света дорога условно принята развернутой в направлении восток - запад (кроме редких участков, где она уклоняется к юго-востоку, как, например, сразу за Обводным каналом или в Автове). Номера домов, приводимые без обозначения улицы, относятся к элементам основной трассы. Даты хронологического отсчета истории усадеб на разных дистанциях различны, что связано как с обстоятельствами их возникновения, так и с датировкой первой имеющейся в нашем распоряжении описи. Поэтому дачи на участке между Нарвской площадью и Красным Кабачком рассматриваются начиная с 1762 г., от Красного Кабачка до Петергофа, как правило, - с 1714 г., от Петергофа - с 1719 г. В редких случаях приводятся более ранние даты (если они подтверждены документально). 6 Петергофская дорога Далеко не во всех случаях удалось выяснить точные даты перехода дач от одних владельцев к другим. Имена многих вообще не установлены, а некоторые из известных не удалось «привязать» к конкретным усадьбам. Идентификация осложнялась тем, что многие, особенно иностранные, фамилии в документах чрезвычайно искажены, а некоторые даже в середине XIX в. даются в нескольких вариантах. Для того чтобы четко идентифицировать усадьбы и другие архитектурные комплексы, было необходимо дать им названия (лишь немногие и, как правило, самые известные из них, такие как Александрино или Кирьяново, имеют «устоявшиеся» имена). Было необходимо выбрать достойного «кандидата» из списка владельцев, чтобы назвать усадьбу по его фамилии. Это задача оказалась ответственной и сложной из-за недостатка сведений по строительной истории: чаще всего неизвестно, при каком из владельцев сформировалась композиция усадьбы, не изучены и этапы ее формирования, которые обычно относятся к разным хозяевам. Принцип выбора первого или последнего владельца также оказался неподходящим: первые часто владели имением недолго или использовали его только в хозяйственном отношении, последние нередко разбивали дачу на мелкие участки и распродавали, становясь причиной гибели усадьбы. Многие семейства имели по несколько дач, в разное время или одновременно, и во избежание путаницы часто приходилось называть усадьбы по именам менее значительных владельцев. В результате, давая имена ансамблям и комплексам, мы руководствовались следующими критериями (в порядке убывания их значения): - устойчивая традиция наименования; - длительность владения имением; - вклад владельца в формирование композиции ансамбля; - уникальность названия; - историческая роль и значение владельца; - атрибуция И.-Г. Георги; - благозвучие, удобство запоминания и произношения. Для облегчения идентификации инициалы владельцев вводились лишь в крайних случаях. В тексте имена владельцев, согласно которым названы усадьбы и архитектурные комплексы, а также названия населенных пунктов и промышленных предприятий, выделены курсивом. В заключение необходимо оговорить часто используемые здесь понятия мызы, дачи, имения, усадьбы. Первые два означают как земельное владение, так и жилой комплекс, однако мыза - термин, распространенный в Прибалтике и Финляндии, - применяется как к парадному ансамблю господского дома, так и к комплексу скромного дома управляющего - «мызника». Мызы были основными хозяйственными единицами в Ингерманландии XVII - начала XVIII в. Термин «дача», происходящий от слова «дать», в XVIII в. означал земельное пожалование. В данной работе он употребляется в первую очередь в этом значении. К загородным домам, предназначенным для отдыха, этот термин стал применяться в основном в XIX столетии. «Имение» - прежде всего наследственное земельное владение. И наконец, усадьба - архитектурный комплекс господского дома в имении или на даче. Композиционно связанный с парком, он составляет с ним усадебный или дворцово-парковый ансамбль. Кроме того, мы иногда употребляем термины 1-й четверти XVIII в.: «место», что означает стандартный 100-саженный земельный участок, а также «приморский двор» - усадьбу по Петергофской дороге. ОСНОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ПЕТЕРГОФСКОЙ ДОРОГИ Предыстория «...Берег от Петербурга до Ораниенбаума и далее... представляет оживленную картину. На сем пространстве почти на каждой версте встречаются дворцы, мызы и прекрасные фигурные домики, окруженные садами, рощами и, можно сказать, искусственными полями и лугами. Кто бы поверил за сто лет перед сим, чтобы сия бесплодная земля могла принять нынешний ее вид. Но Богу угодно было даровать России ряд великих Государей, и всемогущей Их воле уступила природа: печальная пустыня обратилась в богатую населенную страну, болота образовали светлые водоемы, мрачные леса - увеселительные рощи, на сыпучем песке явились луга и нивы, искусство подало руку трудолюбию...» Этот восторженный отзыв о Петергофской дороге, ее оценка как результата и зримого воплощения культурных усилий российского государства - один из многих, посвященных ей в письмах, дневниках, воспоминаниях современников. Система усадеб по Петергофской дороге протянулась вдоль южного побережья Невской губы - восточной части Финского залива. Огромное значение в ее композиции имеет геологический литориновый уступ, который, едва читаясь в районе Красненького кладбища, достигает высоты 10-12 м в районе Петергофа. Это берег Литоринового, а затем Древне-Балтийского моря, существовавших здесь несколько тысяч лет тому назад. Уступ служит огромным стилобатом для поставленных на его кромке дворцов. Прорезающие его овраги были перекрыты плотинами и превращены в пруды; накопленные в них воды низвергались каскадами, питали водометы и фонтаны. На склонах устраивались гроты и террасы. У многих ансамблей было два сада - «верхний» и «нижний». Это деление также обусловил литориновый уступ. За тысячелетие, предшествовавшее превращению побережья Невской губы в огромный «ансамбль ансамблей», оно неоднократно служило местом военных столкновений русского и шведского государств, массовых переселений, подвергалось опустошениям. Это, в сочетании с суровым климатом, не способствовало формированию больших населенных пунктов и устойчивых культурных ландшафтов. К древнейшему населению южного берега Финского залива относится прибалтийско-финская народность ижоры, последние представители которой живут здесь до сих пор. Южнее и западнее обитало племя води, поселения которого располагались большей частью на Ижорском плато. В ходе колонизации этих земель Великим Новгородом представители коренных народностей были обращены в православие, рядом с ними поселились русские. Ижорские селения, находившиеся на территории Введенского Дудоровского погоста Водской пятины, перечислены в писцовых книгах XVI в. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев их невозможно достоверно отождествить с известными нам поселениями последующих эпох. Однако в период шведского владычества, после того как по условиям Столбовского мирного договора 1617 г. 8 Петергофская дорога Ижорская земля перешла под юрисдикцию Швеции и стала называться Ингерманландией, здесь были проведены детальные военные и кадастровые топографические съемки. Они дают исчерпывающее представление о земельных владениях, поселениях и ландшафтах Дудергофского (бывшего Дудоровского) погоста и, в частности, его береговой полосы, которая простиралась от нынешнего Лигова до Красной Горки. В 1622-1624 гг. владельцем Дудергофского погоста стал Юхан Шютте (15771645), выдающийся государственный деятель Швеции, наставник короля Густава II Адольфа, с 1629 г. генерал-губернатор Лифляндии, Ингерманландии и Карелии, куратор Упсальского и основатель Тартуского университетов. За свои заслуги он получил в лен Дудергофский погост и титул барона Дудергофского. Погост стал баронством, наследственно принадлежащим фамилии Шютте. Шведские карты демонстрируют развитую систему поселений, расположенных на краю берегового уступа, у подножья которого проходила приморская, будущая Петергофская, дорога. На участке между нынешними Красненьким кладбищем и Лиговом она сливалась с большой Нарвской дорогой. На других дистанциях это был простой проселок, связывавший между собой прибрежные селения. К югу от дороги вплоть до Ижорского уступа простирались леса и болота. Редкие деревни размещались лишь на возвышенностях - как пример можно привести Папингондо (впоследствии - Бабий Гон). Прибрежные поселения, иногда состоявшие из 5-6 дворов, но чаще - из 1-2, представляли собой в основном хутора финских крестьян, переселенных сюда после того, как местное население массами стало уходить в Россию. Хутора образовывали группы-«кусты», разделенные неосвоенными территориями. Каждое поселение имело установленные границы угодий, проведенные в поперечном к дороге направлении. На прибрежной территории располагались в основном покосы, на верхней террасе - пашни. В центре береговой зоны Дудергофского погоста находился приходский центр с лютеранской церковью и пасторатом (нынешнее Мартышкино), на восточном и западном «флангах» - мызы Стрельна и Азикала. Коегде у дороги стояли кабаки. Шведские мызы, как правило, не являлись дворянскими усадьбами: владельцы имений не имели обыкновения отдыхать или жить в Ингерманландии - отдаленной и малоосвоенной провинции шведского государства, существовавшей под постоянной угрозой русского нападения. Во многих случаях они владели усадьбами в метрополии. Ингерманландские имения были в первую очередь доходными, а мызы являлись дворами упЖитель Ингерманландии с орудиями своего труда. равляющих, ответственных за сбор налоКартуш карты Дудергофского погоста. 1667 г. гов. Архитектура была незамысловатой Основание и развитие Петергофской дороги 9 Шведская мыза на южном побережье Невской губы. Фрагмент гравюры с изображением нападения шведского флота на остров Котлин в 1705 г. и, по-видимому, мало отличающейся от крестьянского жилища: как свидетельствуют имеющиеся изображения, в состав такого двора помимо деревянного главного дома входили небольшие фруктовые сады, скотные дворы, рыбные садки. То же самое можно сказать о пасторатах и других дворах церковного причта. Исключение составляли лишь лютеранские церкви, базилики с высокими колокольнями, которые доминировали в местном ландшафте. Первый историк Петербурга А.И. Богданов, объясняя происхождение «приморских дворов» по Петергофской дороге, видел в них продолжение традиций загородных дворянских усадеб русской вотчины - мест постоянного проживания и хозяйственных заведений, летнего отдыха и развлечений. Он писал: «...все издревле как знатное господство и всякое шляхетство имеют внутри государства свои вотчины и поместья, загородные домы, сады, рощи, леса и луга, пруды рыбные и прочия угодии, в которыя со временем, упражняяся от дел, ездят для прогула и чистаго воздуха в те загородныя дома и ближния поместья, в которых имеются преизрядныя рощи для забавы звериной и птичьей ловли, рыбные пруды, луга прекрасные для ближняго конскаго завода, сады и огороды для овощей собрания, скотные дворы в пищу вседневную и прочее... Здесь же (в Петербурге. - С.Г.) живучи, не имея таких угодий в сем царствующем граде, всем о том не без знатнаго прискорбления было, чего ради Его Величество Петр Великий, заблагорассудя как для распространения сего царствующаго града области жительством, так и всему господству ради увеселения и некоторой домашней малой провизии к успеху, благоволил Его Величество имеющияся в округе сего града удобныя места приморския и острова и по берегам Невы реки здешним жителем всему господству раздать дачи земель, на них бы строены были загородные домы, сады, пруды и огороды в вечное им владение». Петергофская дорога 10 Идея Петра I Однако, по замыслу Петра, усадьбы по Петергофской дороге должны были выполнять еще одну очень важную функцию - «социально-педагогическую». В первую очередь «дворы» были приморскими, призванными приучить россиян к мореплаванию, сделать для них, недавних затворников феодальных усадеб, защищенных глухими заборами, привычным морской пейзаж. Широкая водная панорама стала неотъемлемой и важнейшей частью основанных здесь ансамблей. Южное побережье Невской губы имело для Петра исключительное значение. Новая столица была фактически отрезана мелями от моря, выход к которому был главной целью Северной войны. Но царь мечтал постоянно иметь его перед глазами; более того, он хотел, чтобы подчиненные тоже испытывали эту потребность. Символично, что Екатерингоф - приморская резиденция, предназначенная супруге Петра Екатерине, был мемориалом первой морской победы над шведами. Этот в целом незначительный военный эпизод знаменовал выход России на просторы Балтики. Рубеж между двумя стихиями превращался здесь, на краю России, в символический рубеж между двумя мирами - «недвижным» Востоком и динамично развивающимся Западом. На север, лицом к ведущим в Европу морским путям, должны были смотреть «приморские дворы» петровских приближенных, многие из которых, по выражению А.И. Богданова, «склонность имели телом жить здесь, а духом в Москве...» С самого начала имения были задуманы прежде всего «увеселительными», служащими для отдыха и развлечений. Петр заставлял своих подданных отдыхать «на европейский манер» и использовать при устройстве дач достижения европейской архитектуры и искусства паркостроения и одновременно создавал с их помощью парадный морской «фасад» Ингерманландии. Путник, прибывавший в Петербург морем, высаживался на острове Котлин, затем, как правило, отплывал в Ораниенбаум и далее следовал в столицу по побережью. Таким образом, первое впечатление от новой страны формировалось именно здесь, на приморской дороге. Путь из Усадьбы по берегам реки Вехт. Карта нач. XVIII в. Основание и развитие Петергофской дороги 11 Усадьба Гюнтерштейн на Вехте. Гравюра. 1690 г. Западной Европы по суше, как и раньше, лежал по Нарвской дороге, в районе Лигова также «подключавшейся» к Петергофской. Хорошо известна любовь Петра I к Голландии, в частности к ее садам, которые зримо утверждали возможности человека в преобразовании скудных природных ландшафтов, превращения их в цветущие плодородные земли - причем в масштабах целой страны. Такую же задачу по созданию ландшафтного «парадиза» на берегах Ингерманландии ставил и Петр I. Голландия в его глазах была географическим образцом местности Санкт-Петербурга. Но, как оказалось, в этой стране царь заимствовал не только композиционные приемы архитектуры и садового искусства, но и положенный в основу Петергофской дороги ландшафтно-градостроительный принцип линейных систем усадеб, расположенных в ряд вдоль водных протоков. В одной из записных книжек Петра мы находим загадочное напоминание: «О чертежах дворов по каналу Утрехтскому...» Речь здесь идет о знаменитых загородных усадьбах, принадлежавших богатым голландским бюргерам и протянувшихся по берегам реки Вехт между Утрехтом и Мюйденом. Впервые царь проследовал по этому маршруту до местечка Ниушлейз и далее по каналу 7 августа 1696 г. Много лет спустя, в 1716 г., он рекомендовал повторить его своей супруге: «...от Везеля водою вниз Реною (Рейном. - С.Г.) до канала, а каналом через Утрехт в Амстердам...» Русский посол в Голландии Б.И. Куракин в 1706 г. записал в своем дневнике: «А в 12 Петергофская дорога Усадьба Вехтлит. Построена в 1665 г., реконструирована в XVIII в. Фото 2000 г, проезде от Амстердама до Утрехта гораздо плезир хороший: много изрядных домов с манеру италианскова, палат и садов насажено... также и при том умножено фонтанами...» И действительно, именно такую картину рисуют издававшиеся в XVIII в. увражи, включающие многочисленные виды усадеб - расположенных как вдоль Вехта, так и между Амстердамом и Харлемом, Харлемом и Гаагой. На гравюрах запечатлены также резиденции штатгальтера Вильгельма Оранского, в том числе посещавшиеся Петром I дворец и парк Хет Лоо, Рисвик близ Гааги, «Петербург», устроенный российским резидентом купцом X. Брантом на берегу Вехта. Сопоставляя эти изображения с видами петербургских усадеб, мы обнаруживаем множество аналогий. По своей архитектуре русские «приморские дома» чрезвычайно близки «увеселительным» домам голландских бюргеров - достаточно сравнить усадьбы Давида Мендеса или «Дорнбург» на Вехте с Анненгофом, Елизаветгофом или дачей У. Синявина, стоявшей на территории нынешней Знаменки. Как и в Голландии, вдоль побережья Невской губы предполагалось проложить каналы, с тем чтобы приблизить к усадьбам водные коммуникации. Однако наиболее ярким примером родства русских и голландских загородных усадеб является линейный характер их расположения, «модульная» система, повторенная в России. Однако Петергофская дорога приобрела свой неповторимый характер - в первую очередь благодаря особенностям местного природного ландшафта, столь отличного от материковых равнинных ландшафтов Голландии, где вдоль узких рек и каналов тянулись усадебные «гирлянды». Главное, о чем мы уже говорили, - ориентация Основание и развитие Петергофской дороги 13 ансамблей на морской залив, которая сразу задавала им колоссальный пространственный масштаб, присущий французским классицистическим паркам. Правда, мелководье Невской губы создавало немалые трудности для устройства причалов; кроме того, низкий берег заливало водой во время частых наводнений. Зато на расстоянии примерно 800 метров от обреза воды начинался крутой склон, завершавшийся второй, верхней террасой. Перед человеком, стоящим у ската, раскрывалась бескрайняя морская панорама. В письме французского посла Кампредона своему королю, написанном в 1723 г. после посещения Петергофа, есть такие слова: «Царь... прибавил, что желал бы вашему величеству иметь в Версале такой же чудный вид, как здесь, где с одной стороны открывается море с Кронштадтом, с другой виден Петербург». Наличие высокого уступа, как уже указывалось, создавало еще одно преимущество: поставленные на его кромке здания приобретали импозантность и даже величие. Овраги, изрезавшие склон, предоставляли возможность устройства прудов, каскадов и других водных затей. В глубине участков простирался лес - «заготовка» для будущих парков. Мы имеем только одно прямое свидетельство современника о замыслах Петра I в отношении Петергофской дороги - правда, прибывшего в Петербург лишь 14 марта 1721 г., но прекрасно осведомленного о замыслах царя и пользовавшегося его большим доверием. Это Бурхард-Христофор Миних, которому Петр показал Петергофскую дорогу несколько дней спустя после его прибытия, 23 марта 1721 г. В 1746 г., будучи сосланным в Пелым, в письме императрице Елизавете Петровне Миних обещал случае своего возвращения «сделать, чтобы пятидесятиверстное пространство от Ораниенбаума... до Петербурга покрылось сплошь увеселительными домами, садами, фонтанами и каскадами, бассейнами и водохранилищами, парками и веселыми дорожками и пр., и все это по благому начертанию Петра Великого, по смерти его оставленному в небрежении...». А из дальнейшего изложения становится ясно, что по замыслу Петра полоса дворцов и парков должна была распространяться на все течение Невы до Ладожского канала! Подводя итог своим «пунктам» с изложением планов освоения отдельных звеньев этой грандиозной цепи, Миних писал: «Одним словом, чтобы от Кронштадта до Ладоги на реке Волхове... все пространство в 220 верст было покрыто городами, замками, дворцами, увеселительными и загородными домами, садами, парками и др.». Вплоть до 1709 г., пока сохранялась опасность шведских набегов (последний из них состоялся в 1708 г.), о создании новых загородных усадеб и тем более резиденций не могло быть и речи. Напротив, именно в это время на приморской дороге появились редуты - у хутора Телтнис (будущей деревни Тентелевой), у пересечения с р. Красной, у места ответвления Нарвской дороги. Однако уже в 1706 г. «толмачу» Семену Иванову за его многочисленные заслуги был пожалован Красный Кабачок - впоследствии один из наиболее прославленных пунктов Петергофской дороги. 1706 и 1708 гг. датируются важные «природоохранные» указы об описании лесов по южному берегу Невской губы и установлении заповедной полосы от Санкт-Петербурга до Красной Горки. О том, что одним из побуждающих мотивов для создания системы усадеб по Петергофской дороге было стремление царя установить режим индивидуальной ответственности владельцев за сохранение вверенного им участка леса, говорят и последующие указы - от 1 февраля 1720 г. «О нерубке леса между 14 Петергофская дорога Петергофом и Лиговом на приморских местах» и второй, от 20 июня 1721 г., подтверждающий этот режим, но уже от устья Невы до Варивалдая. После Полтавской победы, осенью 1709 г., царь, побывав в городе, оставил указ, которым, в частности, предписывал «строить свои забавные домы каменные изрядною архитектурного работою, украшать огороды...». Несомненно, под «забавными домами» подразумевались загородные усадьбы. Однако никакие работы по культурному освоению окрестностей Петербурга нельзя было начинать, пока не был взят Выборг - форпост, откуда обычно и начинались вражеские рейды. Он был осажден 21 марта 1710 г., а 26 и 27 мая, во время осады, Петр уже рассматривал планы резиденций в Петергофе и Стрельне. В сентябре город был взят. В этом же году пали Рига, Ревель и ряд других крепостей, в том числе центр Карелии Кексгольм. Одновременно в Петергофе (Поповой мызе) начались интенсивные строительные работы с закладкой каменного дворца. 13 января 1711 г., отправляясь в Прутский поход, Петр I отдал А. Д. Меншикову распоряжение по строительству в Петербурге и окрестностях, которым предусматривалось продолжение работ в Поповой мызе, закладка Екатерингофа, устройство двора «для приезду» в Стрельне. В этом же году был основан Ораниенбаум. Строительство Петергофской дороги при Петре I Петергофской дороге предшествовали две шведские: второстепенная приморская, связывавшая между собой прибрежные деревни и хутора, и другая, важнейшая для главного в Ингерманландии города Ниена, связывавшая его с Нарвой и прибалтийскими провинциями - Эстляндией и Лифляндией. Она проходила по трассе нынешнего Таллиннского шоссе, проспекта Маршала Жукова (вдоль Полежаевского парка), проспекта Стачек, Автовской улицы, в направлении Лиговского и Суворовского проспектов, выходя к Неве близ устья Охты, где располагалась крепость Ниеншанц. В начале XVIII в. эта дорога называлась Копорской. Дорога между Красным Кабачком и Фонтанкой до появления Калинкина моста оставалась простым проселком до «куста» деревень у впадения Таракановки в Фонтанку. Ее значение увеличилось с основанием Екатерингофа, Анненгофа и Елизаветгофа, однако весь петровский период в Екатерингоф ездили по Копорской, а затем по Царскосельской дорогам и по прорубленной до него «перспективе», а дальше по береговой Емельяновской дороге (Петр предпочитал добираться сюда по воде и, возможно, поэтому не строил моста). Формирование Петергофской дороги как системы усадеб началось в июле-августе 1710 г., когда участь Выборга была уже решена. По указу Петра I князь Ю.Ф. Шаховской с «товарищами» Ю.Ф. Щербатовым, П.В. Бутурлиным, С О. Чебышевым и СП. Нелединским «описали и меряли под загородные дворы землю и лес». Исходным пунктом стал строящийся Петергоф: «к Поповой мызе к дому Царского Величества» было отмерено 1227 саженей вдоль побережья. Согласно проведенным в июле замерам полоса от Поповой мызы до Красной Горки была разбита на 141 стосаженный участок. В августе на 115 участков разбили дистанцию от Поповой мызы до устья Невы. Основание и развитие Петергофской дороги 15 Проектируемые участки имели 500 саженей от побережья в глубину территории. Сделанные комиссией описания включали сведения о качестве земли и леса, наличии деревень и полевых угодий, рек, ручьев и оврагов. Особо отмечались дубы - любимые деревья Петра I. Границы участков обозначались столбами - один ставился у побережья, другой - в «заднем конце». Наиболее ранние сведения об отводе участков относятся к декабрю 1710 г., когда документы на владение - «данные» - получили царица Марфа Матвеевна, ее брат адмирал Ф.М. Апраксин и князь Ю.Ф. Щербатов с сыном. Приведем для примера, как типичный, текст «данной» Ф.М. Апраксина: «Лета 1710 декабря... по именному... указу дано место под загородный двор в вечное владение адмиралу... графу Федору Матвеевичу Апраксину в урочище едучи от Санктпетербурга по морскому берегу к Красной Горке не доезжая Стрелиной мызы от большой приморской дороги в гору на речке Миткази по правую сторону... а то место поперечнику сто сажен, длиннику от приморской дороги речкою Митказю в гору тысяча сажен... да сверх вышеписанной меры против того же места от большой приморской дороги прямо к морю леса и всякого угодья до моря дано...» Как мы видим, размеры участков значительно увеличились: теперь они имели протяженность 1000 саженей, и не от берега, а от приморской дороги, и включали соответствующую часть береговой полосы. Этот «модуль» стал основным для системы во все последующее время ее существования. Раздача участков производилась в основном в два последующих года. Так, 3 января 1711 г. дачу получил обер-секретарь Военной коллегии А.Я. Волков, 11 января - кабинет-секретарь Петра I A.B. Макаров, 20 апреля 1712 г. - стольник П.И. Бутурлин, 25 мая этого года - прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка P.M. Koшелев. По справке, выданной в 1800 г. архивом «старых дел», в 1712 г. Петр I своим именным указом повелел Ю.Ф. Шаховскому раздавать по Петергофской дороге «разным персонам земли под загородные дворы», которые и были им розданы «по равному числу». Следовательно, можно считать, что вслед за единичными пожалованиями 1710-1711 гг. в 1712 г. была произведена массовая раздача участков. К 1714 г. практически все «приморские дачи» обрели хозяев. В этом же году под руководством инженер-полковника А. де Кулона было произведено их первое межевание. Его необходимость, вероятно, стала следствием несовершенства разбивки 1710 г., а также стремления организовать ландшафт побережья вдоль дороги, связывавшей столицу и вновь создаваемый город-порт на острове Котлин. Сохранилась составленная де Кулоном опись участков с указанием их размеров и имен владельцев. Она охватывает дистанцию от Петергофа до Красного Кабачка: участки между последним и Петербургом по указу 1718 г. отошли к ямщикам Вологодской губернии для устройства их слободы. (Составленный в связи с этим чертеж свидетельствует, что первоначально на этой территории, вдоль Копорской дороги, также существовали дачи приближенных Петра: Чебышева, братьев Строгановых, Скорнякова-Писарева, Ягужинского, Синявина, Голицына, Шепелева, а также царевича Алексея.) Что же касается дистанции от Петергофа до Красной Горки, то опись 1714 г. содержит приписку: «И далее Петергофа описи от него, Кулона, не было, понеже и в инструкции ему было не написано». Изучение описи 1714 г. позволяет судить о сословном составе первых владельцев дач по Петергофской дороге. В их числе были многие члены царской фамилии, Петергофская дорога 16 представители административного аппарата, высшего генералитета, офицеры гвардии, армии и флота, придворные чины, люди, близкие Петру I и пользовавшиеся его доверием. Дачи родственников чаще всего соседствовали друг с другом. Два «места» числились порожними. Размеренный ритм «рядовых» дач прерывали большие царские - Екатерингоф, Лигово из шести стосаженных «мест», обширная Стрельна, впоследствии включившая дачу А. Кикина, и, наконец, Петергоф. Эти имения были «привязаны» к рекам, которые создавали возможность устройства прудов, необходимых для действия каскадов, фонтанов и других «водных затей»: стихия воды являлась главным художественным компонентом петровских усадеб. В июле 1714 г., в связи с началом строительства «губернских» домов на Котлине, Петр I разрешил назначенным от губерний комиссарам выбирать участки для строительства кирпичных заводов на побережье, в том числе в местах, отведенных под «загородные дворы». Такие заводы возникли между Стрельной и Петергофом, а также к востоку и западу от Ораниенбаума. Большая их часть просуществовала недолго. Вероятно, в 1715 г. возник проект прокладки канала по берегу залива от «приморского двора» священника Иоанна Хрисанфовича Битки до Стрельны, где в то время развернулось строительство главной государственной резиденции. В строительстве участвовали венецианские инженеры-гидравлики под руководством Д. Алимари; они же, несомненно, занимались проектированием вышеупомянутого канала. Незадолго до отъезда во второе большое заграничное путешествие, 5 января 1716 г., Петр I оставил А.Д. Меншикову «меморию» с перечнем работ, которые было необходимо произвести в его отсутствие.. Перечень включал следующий пункт: «Где быть каналу от крисанфова двора до Стрелиной чтоб нынешним летом оное вымереть сколько будет слюзов и протчий анштальт (нем. Anstalt - меры, приготовления) к тому делу дабы в удобное потом время остановки не было» 1 . Однако главной заботой царя оставалось строительство собственных резиденций и частных усадеб, без чего было невозможно формирование нового образа этой совершенно особой магистрали. Именно так объясняет появление новой описи («табели») Петергофской дороги А.И. Богданов, который приводит и анализирует ее в своей рукописи: «Но как тогда с прежних лет при сем столичном новом граде все обывательское строение строено было нерачительно от всех, так мало было попечение и о загородных своих домах строения. Чего ради и сия свидетельстванная опись данным местам от Его Величества произведена была не без причины, ибо все те места, данныя, как видно, чрез несколько лет прошествия, в них почти никакого строения не производилось, а хотя где и начато было, но почти ничто, - один только вид находился». Действительно, из названия «табели» следует, что она составлялась с целью определить, «что на оных местах какого строения и на которых строения нет и что пустоты...». Нами установлено, что «табель» - это экстракт из «описных книг», составленных в 1719 г. капитаном Заборовским. Вскоре, в 1721 г., новую опись произвел капитан Ушаков (объединенные с описью Кулона, они сохранились в копии 1745 г.). 1 Следует указать, что нередко цитируемый 9-й пункт этой инструкции - «Зело прошу, дабы прилежно надсматривать над Петергофскою дорогою...» - результат ошибочного воспроизведения подлинного документа в «Деяниях Петра Великого» И.И. Голикова, откуда обычно заимствуется этот текст. В подлинном документе - «...над петерговскою работою...». Основание и развитие Петергофской дороги 17 Анализируя опись 1719 г., ее составитель насчитал 29 неосвоенных стосаженных «мест», кроме «государевых», а с последними - 43, что дало основание для пессимистического вывода А.И. Богданова. Однако, по-видимому, Петр I и не предполагал строительства отдельных усадеб на каждом «месте» теми владельцами, которые получили по нескольку из них (так, у Долгоруковых были дачи, состоящие из трех и четырех «мест», а у Б.П. Шереметева - из семи!). А.Д Меншиков устроил в Ораниенбауме единственный усадебный ансамбль на пяти принадлежавших ему «местах». Таким же образом поступал сам Петр в своих обширных имениях Петергофе, Стрельне и Лигове, где большие участки вдоль побережья пустовали, оставаясь «в резерве» или используясь в хозяйственных целях. Таким образом, совершенно неосвоенных дач по Петергофской дороге в 1719 г. было только девять. К 1721 г. их число сократилось до семи. Опись этого года во многих случаях фиксирует расширение, благоустройство и появление новых построек в усадьбах. Так, в имении адмирала Ф.М. Апраксина «сверх прежнего строения» были «построены хоромы по архитектуре». Сам А.И. Богданов далее признает, что уже в царствование Петра I «загородные домы многие приведены были в нарочитое состояние, а более приморские...». На рубеже 1710-1720-х гг. дачи по Петергофской дороге стали не только «государственной повинностью», но и желанным приобретением. Об этом, в частности, свидетельствует просьба, поданная в 1719 г. российским послом в Голландии и Австрии А.А. Матвеевым: «Державнейший Царь всемилостивейший! За бытностью многолетнею моею у дел Вашего Царского Величества при европских дворех не дано мне никакова приморского места здесь, не мызы ближней, как прочим сверстникам моим и всякого чина людям, жителям здешним такие дачи всем учинены для исправления всяких их домовых нужд... А ныне такое приморское место и ближняя мыза в Копорском уезде остались после умершего тайного советника Тихона Никитича Стрешнева... да повелит державство Ваше за мои верные и долголетние службы для исправления всеконечных моих домовых нужд то его... приморское место и ту его ближнюю мызу... мне и сыну моему отдать...» О том, что образ Петергофской дороги как системы усадеб во второй половине 1710-х гг. уже сформировался, свидетельствует путешественник Геркенс в книге, изданной на немецком языке в 1718 г.: «Все морское побережье к югу от Кроншлота вплоть до Петербурга усеяно загородными домами и дачами, расположенными друг около друга. Ибо после того, как его царское величество занял Ингерманландию, он, правда, подарил имения этой области своим чинам разного звания, но эту полосу у моря он велел разбить на участки по 500 саженей в ширину и 2000 сажен в длину, и он раздал их частично сенаторам и боярам, частично своим мелким придворным и некоторым офицерам. Каждый из них мог по своему желанию построить себе один дачу, другой двор и жилье. Поэтому на этих 4 милях вдоль берега дворы стоят один возле другого. Так как местность расположена таким образом, что на расстоянии примерно 1000 шагов от моря берег имеет почти одинаковую высоту, в 60-70 футов, на которой стоят друг за другом эти дворы и дачи, то легко понять, что этот проспект не может не быть приятным как со стороны дворов на возвышенности, так и для тех, которые едут по морю, имея панораму перед глазами, как бы в виде полуциркуля. Эта полоса земли лучше всех других, ибо имеет она все нужное, а именно: хорошие поля, пастбища, луга, лес, рыбу и во множестве пернатую дичь». 18 Петергофская дорога Усадьбы У. Синявина и Ржевского. Фрагмент чертежа 1725 г. О характере застройки Петергофской дороги первой четверти XVIII в. дает хорошее представление чертеж, датируемый 1725 г. и охватывающий большую часть территории нынешних Александрии и Знаменки. На нем представлено значительное разнообразие типов усадебных композиций и зданий. На даче Я.В. Брюса обозначено два господских дома - более ранний, одноэтажный, с каре хозяйственных построек, и большой дворец с боковыми флигелями, увенчанный бельведером. Следующий участок, принадлежащий доктору Блюментросту, не освоен. Далее к востоку, на участке графа Чернышева, показана цепочка домов для рабочих существовавших здесь кирпичных заводов - будущая деревня Знаменская. Дачу Ржевского по диагонали пересекает ручей, к западу от которого расположены церковь и огород с несколькими хозяйственными постройками, а к востоку - скромный одноэтажный господский дом. Последней показана дача генерал-майора У.А. Синявина, главы петербургской Канцелярии от строений. Его усадебный комплекс, включающий главный дом с мезонином, имеет строгую осевую композицию. В глубине расположенной южнее рощи - завершенная куполом беседка. Геркенс выделяет два типа усадебных комплексов: Lust-Haus - «увеселительный дом» (в вышеприведенном переводе «дача») и Hof und Wohnung - «двор и жилище». Сохранившиеся чертежи петровских построек подтверждают их существование. Первый тип - достаточно богатые, большие, нередко каменные дома, построенные по индивидуальным проектам. Такими, помимо царских, были Ивановский дворец Основание и развитие Петергофской дороги 19 царицы Прасковьи Федоровны, «Фаворит» А.Д. Меншикова, вышеописанный дворец Я.В. Брюса (будущий меншиковский «Монкураж»), каменные дома А.Г. Долгорукова (нынешняя петергофская Собственная дача), Г.И. Головкина («Рощинское»), «мамины палаты» (впоследствии «Санс-Эннуи»). «Дворы» были более скромными. Однако их возводили не только люди среднего достатка (зачастую не имевшие времени отдыхать на своих дачах), но и более обеспеченные, для которых они, по всей вероятности, были временными. Так или иначе, но «дворы» также должны были играть свою роль в создании репрезентативного образа Петергофской дороги. Необходимые для этого архитектурные качества, как и в Петербурге, могли обеспечиваться использованием «образцовых» проектов. Историкам архитектуры известны типовые проекты усадеб, гравированные в 1720-1721 гг. и подписанные Д. Трезини. Прямых указаний на существование таких проектов для Петергофской дороги пока не обнаружено. Однако с большой долей вероятности можно предполагать, что они существовали: в библиотеке Меншикова хранился «чертеж домам, строенным по дороге питерговской», а в альбомах чертежей, принадлежавших Петру I, мы находим план и фасад усадьбы, несомненно «образцовой», с типичным для таких проектов набором служб. Композиционно она чрезвычайно близка принадлежавшей У.А. Синявину, а также построенным для дочерей Петра усадьбам Анненгофа и Елизаветгофа. Вот как описывала свой дом на Петергофской дороге леди Рондо, супруга английского резидента в Петербурге, в 1734 г.: «У меня теперь есть небольшой дом за городом... Дом выстроен из дерева, в нем только маленький зал, две гостиные по одну сторону от него, кухня и службы - по другую и четыре спальни и кабинеты во втором этаже. Дом стоит на возвышенности, травянистый склон которой ведет на прекрасный луг, кончающийся у моря. Позади на много миль тянется березовый и еловый лес. Вокруг нет ничего обустроенного или возделанного, ибо ненадежность погоды в здешнем крае сделала бы расходы на это смешными, и насколько дом выглядит сельским снаружи, настолько он прост внутри... наши коровы, овцы и домашняя птица пасутся вокруг: они настолько ручные, что подходят к самым окнам...» Это описание очень близко композиции дома, изображенного на чертеже из собрания Петра I. Вероятно, именно этот, основанный на голландских прототипах проект первоначально был «образцовым» для Петергофской дороги. Впоследствии, применительно к местности, использовались вышеупомянутые типовые проекты 1720-х гг. (предназначенные для строительства по берегам рек, в первую очередь по Фонтанке). «Образцовый» проект загородной усадьбы Выдержка из письма леди Рондо пред(на Петергофской дороге?). ставляет интерес и тем, что отражает ноИз альбомов Петра I. 20 Петергофская дорога Петергофская дорога на плане Петербурга («плане Оттенса»). Гравюра. вый взгляд на петербургский приморский ландшафт - взгляд просвещенной англичанки, жительницы страны, в которой именно в этот период формировались новые взгляды на взаимоотношения человека и природы и переживало расцвет пейзажное паркостроение. Неудивительно, что ее внимание в первую очередь привлекла красота природного пейзажа (в Петербурге той поры господствовало стремление «урегулировать» ландшафт с помощью геометрических структур, в том числе «голландских» и «французских» садов и парков). Однако композиционно завершенные «регулярные» ансамбли в частных усадьбах первой трети XVIII в. были редким исключением. План 1725 г. свидетельствует, что при соблюдении обязательного принципа постановки господского дома на краю террасы и ориентации его на залив усадьбы и ландшафтные элементы имений в пределах отведенных им территорий компоновались достаточно свободно. Ансамблевое начало почти не просматривается. Фруктовые сады, разделенные на одинаковые «кварталы» прямоугольной сеткой аллей, чаще всего асимметричны по отношению к архитектурным комплексам. С садами соседствуют огороды. Эти участки выглядят включениями в природный ландшафт, преобладающий в общей картине имения. Главная, «длинная» ось композиции намечена лишь на даче Синявина и у старого дома дачи Брюса. Однако, несомненно, последний прием был распространенным: в виде просеки и дороги, ведущей к морю, «длинная» ось присутствовала в ансамбле меншиковского «Фаворита», как планировочный элемент многих усадеб она зафиксирована на планах 1730-1740-х гг. В 1720-х гг., как и ранее, огромное внимание уделялось охране лесов на побережье. Особенно поощрялись посадки дубов - такую рощу близ Екатерингофа Петр I Основание и развитие Петергофской дороги 21 План Петергофской дороги с проектом прокладки канала вдоль побережья (фрагмент). 1734 г. насадил собственноручно. Однако рубки с целью устройства парков и удаления больных деревьев были разрешены, о чем свидетельствует специальный указ 1723 г. В 1722 г. Б.-Х. Миних начал строительство берегового канала, первый проект которого, как уже упоминалось, появился в 1715 г. Теперь канал должен был проходить от устья Фонтанки, через Стрельну до района современной Александрии, а отсюда, через мелководье, - в зону больших глубин. Однако из-за встретившихся трудностей эта работа была прекращена, но идея не оставлена. Известный своим высказыванием «Петербург - окно в Европу» Франческо Альгаротти писал в 1739 г.: «...Предполагают прорыть... большой и глубокий канал от Петербурга к Петергофу... Сам царь повелел начать сию работу: он пребывал бы в восторге при наблюдении военных кораблей, проходящих под тенями и красотами его садов, - таким же 1 образом, как и в столице, где он видел верфи по соседству со своим дворцом» . Построенный участок канала до сих пор читается на местности в районе ТроицеСергиевой пустыни. Кроме того, Петр I намеревался устроить канал от Стрельны до Петергофа «по прешпективной дороге... в котором можно бы было ездить на маленьких яхтах и шлюпках по галанскому маниру с лошадьми...», то есть на конной тяге. Этому проекту тоже не было суждено осуществиться. Но, несмотря на подобные неудачи, к середине 1720-х гг. система усадеб по Петергофской дороге практически сформировалась. Посещение многих из них отмечено в «Юрналах» Петра I и «Поденной записке» А.Д. Меншикова, в воспоминаниях гостей северной столицы. Еще в 1721 г. Ф.-В. Берхгольц записал в своем дневнике: «До Стрельны-мызы... мы ехали благополучно и хорошо по очень веселой дороге вдоль Невы, через рощи и мимо многих дач, выстроенных знатнейшими вельможами в угодность царю и делающих всю дорогу весьма приятною». В дневнике поездки в 1 последний раз к этому проекту возвращались в 1763-1764 гг. 22 Петергофская дорога Петербург бобруйского старосты Сапеги в 1726 г. после описания посещения Ораниенбаума, Петергофа и «Фаворита» указано: «...ехали морским берегом по суше 15 верст... а затем Перспективой, прорубленной через лес (в котором густо стояли небольшие усадьбы красивой постройки), до самого Петербурга». Время Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны В царствование Анны Иоанновны на Петергофской дороге возникает несколько больших частных усадеб - настоящих «регулярных» дворцово-парковых ансамблей. Такой была дача адмирала Н.Ф. Головина (современная «Знаменка»), где на месте бывшей усадьбы У.А. Синявина появился новый дом с обширным нижним садом. Характерна усадьба М.Г. Головкина с лабиринтом, каскадом и художественно обработанными склонами террасы, имение Б.-Х. Миниха «Убежище», о котором мы можем судить по чертежу 1730-х гг. из коллекции Ф.-В. Берхгольца. Однако в целом 1730-е гг. нельзя считать временем, благоприятным для расцвета усадебной культуры. Этому не способствовала обстановка императорского двора с присущими ей грубостью нравов, опасностью репрессий, а также замкнутый характер самой императрицы, узость круга ее приближенных. Проводя летнее время в Петергофе, Анна Иоанновна поддерживала его ремонтами и усовершенствовала композицию. Для нее, страстной охотницы, здесь устроили несколько зверинцев - главный на основе конфискованного меншиковского имения «Монкураж». Проектировался и даже был начат строительством еще один, колоссальный зверинец в районе Екатерингофа, однако он не был завершен. В 1730-х гг., когда был построен Калинкин мост, дорога между Фонтанкой и Красным Кабачком стала частью важной транзитной магистрали. Это отразилось в указе 1739 г.: «По лежащей от Санкт-Петербурга до Нарвы дороге в некоторых местах верстовые столбы многие находятся ветхи... да и ставлены те столбы по дороге через Московскую-Ямскую, куда ныне проезжающие почти уже и не ездят, ибо ныне дороги проложены вновь, одна мимо церкви Вознесения Господня, другая через деревню Калинкину». Итог развития Петергофской дороги в 1710-1730-е гг. был подведен изданием карты «Финский залив от Кронштадта до Санктпетербурга с лежащими по берегам забавными домами». Награвированная и отпечатанная большим тиражом Академией Наук в начале 1740-х гг., она включала изображение цепи усадеб и императорских резиденций на южном побережье, а также ансамблей Ближних и Дальних Дубков на северном. Будучи разосланной во многие зарубежные государства, она пропагандировала Петергофскую дорогу в качестве одной из главных достопримечательностей российской столицы. В царствование императрицы Елизаветы Петровны, политическим девизом которой стало следование начинаниям отца, на новую ступень совершенства поднимаются петровские резиденции. Под руководством Ф.-Б. Растрелли реконструируются ансамбли Петергофа, Стрельны, Ораниенбаума. Перестраивается и расширяется Екатерингоф. Вдоль дороги возникают новые усадьбы вельмож и придворных. Одновременно благоустраивались сама дорога и непосредственно прилегающая к Основание и развитие Петергофской дороги 23 ней территория, превращаясь действительно в парадную магистраль. Указами 1746 г. ответственность за реконструкцию дороги была возложена на генерал-поручика В. Фермора, владельцам же дач предписывалось уничтожить все дощатые и плетневые заборы, заменив их «решетками», а поля оградить «надолбами в три переклада». С дороги предлагалось убрать все кабаки и харчевни. Подтверждался запрет на вырубку деревьев (за исключением мелколесья). Симптоматично повеление от 5 июня 1750 г.: «Ее Императорское Величество во время... в Петергоф шествия усмотреть по Петергофской дороге нищих немалое число соизволила, чего ради соизволила указать, чтоб по оной дороге как в воскресные, так и в праздничные дни, когда в Петергофе для куртагов съезды быть (имеют), - по оной дороге нищих отнюдь не было; для чего... учредить по оной дороге конный разъезд». Наряду с ремонтом самой дороги (расширением, мощением, устройством канав, перестройкой мостов) началось выпрямление отдельных ее участков. Между современными Нарвскими воротами и Комсомольской площадью новая трасса в 1754 г. была проложена по просеке, прорубленной в свое время для запроектированного канала. В следующем году проложили прямой участок до Красного Кабачка. В рамках проводившегося Ингерманландского межевания были вновь подвергнуты ревизии и уточнены границы «приморских дач» по Петергофской дороге. В 1745 г. поручик Тинков составил подробную опись дачных имений. Результатом работы стала Межевая книга 1747 г. с перечнем владельцев и подробным описанием границ, а также соответствующий «План приморским дачам». Он демонстрирует значительное разнообразие планировочных композиций усадеб, как правило, симметричных, П-образных или в виде каре. А.И. Богданов в своей рукописи так охарактеризовал состояние усадеб по Петергофской дороге в середине XVIII в.: «И оных столько множество поселены, дом подле дому рядом, что расстоянием от Царствующего Санктпетербурга в тридцати верстах поселены великими и высокими домами, как бы одна великая слобода населена. Что же далее всего берега приморского знатного строения, оное любопытный сам изволит достовернее исследовать, которого порядочно всего описать невозможно, оное оставляется. Но ныне... для лучшей красоты оных домов, также и для высокой славы всего приморского берега, соизволила Ее Величество повелеть оные приморские дома украсить одною решетчатою преискусною городьбою, под одну линию...» Несмотря на панегирический тон, эта характеристика во многом заслуживает доверия. По примеру отца, Елизавета Петровна побуждала своих приближенных возводить усадьбы вдоль дороги, ведущей к резиденциям, принадлежавшим ей самой и наследнику престола. Интересна попытка связать ансамбли «единообразной» оградой, развивающая петровские идеи регламентации застройки этой трассы. Время Петра III и Екатерины II В конце царствования императрицы Елизаветы Петровны местность вдоль дороги между р. Таракановкой и Красным Кабачком было решено разбить на дачные участки. Чертеж, на который нанесен первый вариант их границ, датирован 22 декабря 1760 г. Проект был осуществлен в царствование Петра III, когда предва- 24 Петергофская дорога рительно намеченные границы были уточнены и произведена раздача участков. Соответствующий указ из Сената поступил 9 февраля 1762 г. Интересна мотивировка этого решения: «...порозжие от Екатерингофского моста до Красного кабачка места, в которых только всегдашние воровства происходят и к тому немалая команда употребляется, для избежания всего того, не меньше как и для украшения тамошних мест, раздать по обе стороны желающим людям для выстройки загородных дворов...» Основание нового парадного участка Петергофской дороги совпало с принятием акта, который дал мощный импульс развитию усадебного строительства, - манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Подтвержденный Екатериной II, этот манифест, освободив дворян от обязательной государственной службы, открыл им путь к сокровищам европейской культуры, позволил им путешествовать, заниматься науками и искусством. Блеск двора заставлял дворян следовать примеру ближайшего окружения императрицы, в том числе в области усадебного строительства. Главным образцом для подражания и идеологом новых направлений в архитектуре и паркостроении стала сама Екатерина. Начало 1760-х гг. - период становления классицизма в русской архитектуре и пейзажного стиля в паркостроении. На смену регулярным «французским» и «голландским» садам пришли живописные «английские». Следует вспомнить, что сторонники первых выше всего ставили «исправление» дикой природы, привнесение в нее идеального порядка и завершенности. Природный ландшафт служил здесь в первую очередь «исходным материалом» для создания ансамблей, в которых торжествовали прямые линии и геометрические композиции. Для сторонников пейзажных парков наиболее важным стало не активное вмешательство в природу, а следование индивидуальным особенностям ландшафта, который становился равноправным компонентом общей картины имения. Такие парки на рубеже 1760-1770-х гг. были заложены в Царском Селе и Гатчине; в 1779 г. приступили к строительству Английского парка в Петергофе. В это же время началось устройство первых «английских» садов и на Петергофской дороге: в 1773 г., организуя перевод книг зарубежных мастеров пейзажного паркостроения, Екатерина II написала следующее посвящение: «Владетелям приморских дач по Петергофской дороге лежащих книга сия в дар приносится от усмотревшего природныя оных приятства и способности для вящего украшения по правилам здесь предписанным». Планы середины 1770-х гг. свидетельствуют, что к этому времени пейзажные сады были устроены на ближайших к Петербургу дачах: Красной мызе А.А. Нарышкина, Кирьянове Е.Р. Дашковой, «Шампетре» П.Б. Шереметева, на дачах князя Вяземского и графа Мордвинова по Емельяновской дороге. За Красным Кабачком к этому времени такой сад на нижней террасе был устроен в имении Л.А. Нарышкина «Левендаль». И, вероятно, не случайно то, что в XVIII в. среди владельцев и арендаторов дач было много англичан. Впечатления от эффекта «слияния с натурой» нашли отражение в отзыве французского посла М.-Д. де Корберона, посетившего в 1776 г. усадьбу графа Чернышева (современное Александрино): «Сада нет, его вполне заменяют восхитительные полевые лужайки». Усадебный дом Чернышева отразил соответствующие изменения в архитектуре зданий: на смену пышным господских домам в стиле барокко пришли умело вписанные в пейзаж классицистические «палладианские» виллы. При всем своем многообразии пейзажные парки воспринимались прежде всего Основание и развитие Петергофской дороги 25 как единое целое, совершенно изменив характер ландшафта побережья залива. Для путника, проезжавшего мимо усадеб, границы между участками практически стирались. Петергофская дорога постепенно превращалась в одно грандиозное парковое образование, объединенное ширью морской панорамы. Внимание современников все больше начинали привлекать не достоинства отдельных дач или сооружений, а образ дороги в целом, построенный на органичном сочетании искусственных и природных ландшафтов. Такой подход проявляется в рисунках Джакомо Кваренги, где изображения отдельных усадеб включены в преобладающий природный пейзаж. Огромное значение для создания нового образа трассы имела реконструкция, проводившаяся с 1773 по 1784 г., сначала под руководством генерал-инженера М. Мордвинова, а затем - Ф.В. Баура. В 1773-1775 гг. были проложены новые прямые участки трассы от Фонтанки до Таракановки. Одновременно на Обводном канале возвели гранитные городские ворота. Вслед за тем были продолжены работы по реконструкции последующих участков, до Петергофа. Этот проект был разработан в двух вариантах: по первому выпрямлялась и благоустраивалась прежняя нижняя дорога, по второму - часть дороги переносилась на верхнюю террасу. «Вести верхом», - гласила собственноручная надпись Екатерины II на чертеже. Во исполнение этой резолюции в 1780-1784 гг. была проложена ныне существующая верхняя дорога - участок шоссе между ТроицеСергиевой пустынью и Петергофом. Новая дорога строилась по всем правилам инженерного искусства того времени. Ее шоссировали - мостили камнем и покрывали щебнем, прокладывали дренажные канавы, сооружали гранитные мосты (из них полностью сохранился только один, в районе Знаменки). Вдоль дороги устанавливали мраморные верстовые столбыпирамиды, ее обсаживали березками. Число загородных домов по сей большой дороге умножается еще беспрестанно. Все большие сады имеют знатный лес, древнейшие в Голландском вкусе, с прямыми, частию покрытыми дорожками, аллеями и пр., новейшие по Аглинскому расположению, с извивающимися дорожками в лесу и кустарнике, с каналами, островами и пр. Большее число оных имеют подле увеселительных лесков, также открытые увеселительные, великолепные, и частию плодоносные сады, иные с оранжереями, и пр. Домы в садах суть чрезвычайно многообразны; деревянные и каменные, маленькие и большие, частию дворцы многоразлигного образа строения. Большая часть оных имеют прекрасный вид на всю страну с ее переменами, в Санкт-Петербург, Кронштадт, на залив, по которому корабли плывут, и на Карельский берег. - И.-Г. Георги, 1794 г. Время Александра I и Николая I Царствование Александра I для Петергофской дороги ознаменовалось важным событием - возрождением не достроенного в первой трети XVIII в. ансамбля Стрельны, которая стала резиденцией брата царя, великого князя Константина Павловича. Тогда же были основаны стрельнинские немецкие колонии Нейдорф и Нейгаузен. Этот образцовый архитектурно-ландшафтный комплекс на завер- 26 Петергофская дорога шающем участке Нарвского шоссе стал «аванзалом» следующей за ним дистанции Петергофской дороги. Победоносное завершение войны с Наполеоном было ознаменовано возведением Нарвских триумфальных ворот. По-прежнему велось усадебное строительство, и попрежнему современники восхищались этой магистралью. Вот красноречивое описание, сделанное в 1824 г. прибывшей из Франции графиней Шуазель-Гуффье (простим ей свойственный тому времени сентиментальный тон и некоторые неточности): «Мы приехали в первых числах июня, в эпоху, - когда в этой северной стране нет ночей. От последней станции, т. е. от Стрельны... на пространстве трех французских верст, дорога идет вдоль шоссе между двумя рядами дач или прелестных деревенских домов, выходящих с одной стороны на море, а с противоположной стороны на каналы или рукава Невы (имеется в виду Литовский канал? - С.Г.). Эти дачи разделены между собой, как бы большой дорогой, рядом садов, где преобладает белоствольная береза, бледная листва которой выделяется на темной зелени северных елей и сосен. Вазы с цветами, изящно расставленные или сгруппированные среди деревьев, представляют собой как бы олицетворение весны, которая дарит жителей севера лишь одной улыбкой... Все эти здания очень разнообразны по архитектуре и общему характеру. Здесь, среди массы зелени, вы видите греческий храм с его прекрасным перистилем и изящными лестницами; там - китайский павильон с пагодами и серебристо-звенящими колокольчиками; далее вы видите швейцарский домик, скромная с виду постройка, скрывающая роскошь под обманчивой внешностью. А вот итальянский бельведер, изящно возвышающийся над окружающими его деревьями и составляющий живописный контраст с готическим замком и его зубчатыми башнями. Везде в громадных теплицах укрываются от свежего или леденящего воздуха те плоды, которые обыкновенно небо дарует более счастливым климатам и которыми богатые русские вельможи за большие деньги удовлетворяют свое сластолюбие. Словом, тысячи предметов, знаменующих столь же разнообразные, сколько замысловатые вкусы, открываются взорам путника. Окрестности Парижа - за исключением королевских дворцов - ничего не представляют такого, что могло бы равняться великолепию окрестностей Петербурга, где, однако, все создано искусст-" вом. Эти прекрасные здания, порожденные богатством и прихотью, построены на плохой почве, представлявшей некогда обширное болото». Нельзя не удивиться отмеченному здесь стилистическому разнообразию расположенных вдоль дороги усадеб. Но еще более примечательна высочайшая оценка, данная трассе, которая для многих путешественников воплощала образ окрестностей северной столицы и одновременно была символом колоссальных усилий, приложенных для преобразования скудной северной природы. Во второй четверти XIX столетия открылась последняя блестящая страница истории Петергофской дороги. С восшествием на престол Николая I - государя эпохи русского романтизма, «рыцаря на троне», видевшего себя продолжателем идей Петра Великого, началось целенаправленное ландшафтное формирование окрестностей северной столицы, и в первую очередь имений императорской фамилии. Еще в августе 1825 г., будучи великим князем, Николай получил в подарок петергофский Олений зверинец, где начал разбивать пейзажный парк и строить миниатюрный дворец нового т и п а - «Коттедж». В 1832 г. император сделал Петергоф своей официальной летней резиденцией и с этого времени начал приобретать частные Основание и развитие Петергофской дороги 27 имения вокруг Петергофа. На их основе создаются новые резиденции, благоустраиваются и реконструируются старые. По меткому замечанию Н. Кукольника, возможно, изложившего концепцию самого Николая I, «Петергоф не должно считать отдельным загородным местом, а центром большой системы царских и частных вилл, расположенных по берегу Невского устья до Финского залива, далеко выше Кронштадта и его батарей». Однако на побережье возникают не только виллы и новые парки. Формируются целые культурные ландшафты, в которых были уравнены в правах природа и искусство, эстетика и «практика», парки и полевые угодья, дворцы, павильоны и крестьянские избы. Этот мир гармонии, гигантская картина идеальной России, создавался лучшими садоводами, архитекторами, агрономами, инженерами и гидротехниками. Новые имения - усовершенствованная Стрельна великого князя Константина Николаевича, Михайловка великого князя Михаила Николаевича, Знаменка императрицы Александры Федоровны, императорские Александрия и Петергоф, Ферма принца Ольденбургского, Собственная дача наследника престола великого князя Александра Николаевича, Сергиевка великой княгини Марии Николаевны протянулись вдоль побережья практически непрерывной полосой почти на 14 километров. К западу от них лежал Ораниенбаум, владельцем которого был брат царя, великий князь Михаил Павлович. Четыре усадьбы между Стрельной и Петергофом объединила проложенная в 1849 г. по берегу залива прогулочная Морская дорога. В ходе ландшафтного преобразования побережья залива к середине XIX в. было разбито и реконструировано двенадцать больших пейзажных парков, половина из которых пришлась на Петергоф. Новые парки по Петергофской дороге отличали укрупненный масштаб и сложная структура. Здесь были устроены разветвленные водные системы, проложены первоклассные шоссейные дороги, возведены «образцовые» деревни, создано передовое для своего времени сельское хозяйство. В эти ландшафты включались парковые павильоны, многие из которых ассоциировались у членов императорской фамилии с постройками, увиденными в зарубежных путешествиях. Фрейлина императрицы А.Ф. Тютчева вспоминала: «Петергоф и все его окрестности усеяны увеселительными павильонами, голландскими мельницами, швейцарскими шале, китайскими киосками, русскими избами, итальянскими виллами, греческими храмами, замками в стиле рококо и т. д. и т. д., выстроенными императором Николаем для развлечения и ради забавы императрицы Александры Федоровны, в которых она имеет обыкновение, когда она живет в Петергофе, проводить свои дни, бесконечно разнообразя свое пребывание...» Важную роль в образе Петергофской дороги играли «зеленые паузы» полевых угодий между Стрельной и Михайловкой, участки деревень Бобыльская и Мартышкино. Своей неброской красотой они оттеняли роскошь парадных резиденций; через открытые пространства полей и огородов открывались виды на море. Интересно, что в период Крымской войны побережье готовилось стать оборонительным рубежом: сюда вышла заградительная ряжевая преграда, к северу от Кронштадтской колонии были сооружены батареи - Ключинская, Измайловская, Ополченная, редут Егерский. Из императорских имений владельцами выделялись земли для строительства усадеб их приближенных. В Стрельне такие усадьбы-сателлиты стали создаваться 28 Петергофская дорога еще в начале XIX в.; в Петергофе этот процесс начался в 1830-1840-х гг. Такие богатые усадьбы возникли и в самом городе, который в этот период интенсивно застраивался под контролем самого императора, и в его окрестностях. Особый интерес представляли виллы у Ораниенбаумского спуска, узкие участки которых в миниатюре соответствовали конфигурации дач по Петергофской дороге. Развернувшееся дорожное строительство улучшило связь Петергофской дороги с окрестностями столицы. В этот период было проложено Красносельское шоссе (от Стрельны до Красного Села), Ропшинское (от Знаменки до Ропши), Волхонское (между Михайловкой и Царским Селом). Вдоль самой дороги возводились новые усадьбы, принадлежавшие крупным чиновникам, военным, купцам. Дорога к официальной резиденции императора, связывавшая Петербург с гвардейскими военными лагерями в Красном Селе, перев и в а л а свой расцвет. 28 июня 1834 г. А.С. Пушкин написал жене из столицы: «Петербург ужасно скучен. Говорят, что свет живет на Петергофской дороге...» Петергофская дорога во второй половине XIX - XX веке Со второй половины XIX в. начинается постепенное угасание Петергофской дороги как целостной архитектурно-ландшафтной системы. Собственно, первые признаки этого стали заметны еще в конце предыдущего столетия. Постепенно владельцами большинства поместий на побережье залива становились финансисты, купцы, промышленники. По выражению П. Свиньина, «...по сей дороге уменьшилось древнее русское гостеприимство, зато размножились публичные увеселительные домы; с тем вместе огромные боярские замки заменились миловидными домиками купечества, или перешли в руки сего сословия». С закатом блестящей екатерининской эпохи все заметнее обозначались черты дворянской усадебной культуры. В 1801 г. на Петергофской дороге появилось первое промышленное предприятие - казенный чугунолитейный завод (будущий Путиловский). На протяжении всего XIX в., особенно в последней его трети, за Нарвской заставой возникали новые заводы и фабрики. Одновременно строились дома для рабочих, лавки, кабаки, позже - школы, больницы, церкви. При этом район за Красным Кабачком во многом сохранял прежний характер. В 1880-х гг. А.П. Верландер писал: «Всю местность около Петергофского шоссе можно разделить на две части, резко отличающиеся одна от другой: 1) от Нарвских ворот до дер. Автово и 2) от дер. Автово до конца уезда. В последней части нет заводов и фабрик, дачи и дома хорошие, обличающие достаточных хозяев, и расположены на полуверстном друг от друга расстоянии... Напротив, в местности от Нарвских ворот до дер. Автово... дачи стоят густо одна около другой, все деревянные, ветхие, полуразвалившиеся; заселена эта часть города, главным образом, рабочими...» В 1857 г. открылось железнодорожное движение от Санкт-Петербурга до Петергофа, а в 1864 г. ветка была продлена до Ораниенбаума. В 1904-1908 гг. была проложена военная железная дорога до Большой Ижоры, которая использовалась и для поездок частных лиц. Основание и развитие Петергофской дороги 29 Прокладка железных дорог имела большое значение для судьбы Петергофской дороги. С одной стороны, уменьшилось ее значение как транспортной магистрали (равным образом сократилось и пароходное движение по заливу). С другой - береговая полоса стала гораздо доступнее для горожан. Вскоре она превратилась в одно из любимых мест загородного отдыха петербуржцев. После выхода манифеста 1861 г. и освобождения крестьян начинается процесс территориального распада крупных имений, включавших в себя деревни с их полевыми угодьями. С переходом этих земель в крестьянскую собственность ландшафтное регулирование здесь прекратилось. В первое время ощутимого урона пейзажу это не наносило. Однако с разделом общинных земель развернулась их массовая скупка земельными спекулянтами с целью перепродажи под дачные участки. Равным образом под дачи скупались и многие частные усадьбы по Петергофской дороге. Во второй половине XIX - начале XX в. на трассе возникло множество дачных городков - таких как Княжево, Дачное, Лигово, Волхонка и Новые места в Стрельне, Заветное в Петергофе, Богумиловка в Ораниенбауме. С прокладкой железной дороги и строительством дачных поселков в имениях начали интенсивно вырубаться расположенные в глубине их территорий парки и леса. В числе немногих сохранившихся до сих пор - «Александрино», «Сосновая Поляна» и петергофский Александрийский парки. В связи с развитием дачных городков на южном побережье Финского залива в 1910-х гг. было предпринято строительство электрифицированной железной дороги от Петербурга до Ораниенбаума - позднее названной «Оранэл», или в просторечии Оранэла. Из-за начавшейся Первой мировой войны строительство не было доведено до конца: движение открылось только до Стрельны. Между Сергиевкой и Мартышкином и сейчас можно видеть насыпь и железобетонные мосты, подготовленные для этой трассы. Урбанизация Петергофской дороги повлекла за собой массовое уничтожение старинных усадеб и их садов. В начале XX столетия общество начинает осознавать ценность трассы как огромного памятника петербургской архитектуры, градостроительства и культуры, подавать голоса в его защиту. Так, Н.Н. Врангель с горечью писал: «По Петергофской дороге... уничтожены и перестроены пригородные усадьбы, отданы дивные дачи Щербатова и Мятлева под сумасшедшие дома. Только дом графа А.Д. Шереметева (Александрино. - С.Г.) стройно глядит белым фасадом из-за деревьев огромного сада...» В 1915 г. была подробно обследована дача М.И. Воронцова (Новознаменка), приняты меры к ее охране. При этом сегодня можно только сожалеть, что настоящего обследования историко-культурных ландшафтов вдоль южного побережья тогда произведено не было: материалы топографических съемок 1930-х гг. свидетельствуют, что большая часть усадеб и парков за Красным Кабачком сохранялась даже в то время. Исследователей той поры, как и нынешних, привлекали прежде всего центральные районы СанктПетербурга, за городом же внимание уделялось лишь памятникам XVIII - начала XIX в. и императорским резиденциям. Однако школа отечественного искусствознания и научного краеведения в начале XX столетия только формировалась. Положение могло измениться в ближайшее десятилетие, но помешали Первая мировая война и революция. После 1917 г. большая часть имений императорской фамилии и усадеб по Петер- 30 Петергофская дорога гофской дороге была передана различным организациям. Во многих дворцах разместились колонии для беспризорных детей или исправительные заведения (часто это было одно и то же). Статус музеев получили лишь некоторые ансамбли Петергофа и ораниенбаумский Китайский дворец. Низкий культурный уровень большинства новых владельцев, пропаганда идеологии «тотального» разрушения наследия, полученного от прежней России, отсутствие финансовых средств для элементарных ремонтов, хищения и вандализм привели к разрушению многих усадеб. В 1920-1930-х гг. в районе Нарвской заставы был создан новый общественный центр с жилыми домами для рабочих и ансамблями площадей- Кировской и Стачек. К западу от бывшего Путиловского, теперь Кировского завода началось формирование жилого массива Автово. Остальная часть Петергофской дороги не подвергалась градостроительным преобразованиям и в генеральных планах города рассматривалась как зеленая рекреационная зона - Приморский парк, сливающийся на западе с садами Стрельны и других бывших резиденций. Об историко-культурной ценности этих территорий речи не шло: по-прежнему считалось, что заслуживающих интереса памятников здесь нет, а сады рассматривались лишь в качестве зеленых массивов. Известный краевед В.Я. Курбатов в своем путеводителе «Стрельна и Ораниенбаум», вышедшем в 1925 г., так описывал эту местность: «Шоссе значительно изменило свой вид, примерно до Красного Кабачка. Зато дальше сады по откосам холмов сохранились, исчезновение же дворцов незаметно для гуляющего. Вот почему прогулка на трамвае по этой дороге принадлежит к числу самых приятных...» Отдельного упоминания заслужили лишь больница им. Фореля, Александрино и Полежаевский парк. Однако в послевоенный период были пересмотрены и планы сохранения этих территорий в качестве парковых. В 1960-1980-е гг. западнее Автова началось возведение жилых районов Дачного, Ульянки, Лигова, Сосновой Поляны с многоэтажной типовой застройкой. Вышедшая к самой дороге, на кромку террасы, она на большем ее протяжении похоронила под собой остатки исторических парков, построек, следы планировки. Лишь часть исторических садов (к востоку от улицы Тамбасова), по преимуществу «нижних», была реконструирована и вошла в состав разбитого в 1970-х гг. Южно-Приморского парка. АРХИТЕКТУРНЫЕ АНСАМБЛИ И ДИСТАНЦИИ ПЕТЕРГОФСКОЙ ДОРОГИ КОЛОМНА Преддверием Петергофской дороги служит Коломна - район СанктПетербурга, расположенный между Крюковым каналом, Мойкой, Пряжкой и Фонтанкой. Через эту местность, после строительства в 1730-х гг. деревянного Калинкина моста, прошла дорога из центра столицы к побережью Финского залива. Регулярная застройка этой части города началась во второй половине этого десятилетия, после того как «Комиссия о Санкт-Петербургском строении", возглавляемая Б.-Х. Минихом, разработала ряд генеральных планов Адмиралтейской и прилегающих частей города, в том числе Коломны. При проектировании был предусмотрен маршрут, ведущий к императорским дворцам - Екатерингофу и Петергофу. Трасса Садовой улицы, которая стала главной осью южной части Коломны, для этого не подходила: ориентированная в сторону Калинкина моста, в действительности она вела в тупик, к мысу у слияния Фонтанки и Глухой речки, через которые мостов в то время не предусматривалось. Но от усадьбы Юсуповых, под углом к Садовой, была запроектирована специальная магистраль - Екатерингофский проспект (пр. Римского-Корсакова), который, пересекая Глухую речку, выходил на ее северный берег и по набережной вел к Калинкину мосту. Эта ситуация отражена на гравюре Петра Штелина, выполненной в 1760-х гг.: на ней мы видим устье Фонтанки с расположенным посредине длинным узким островом, слева - дорогу по еще не укрепленной набережной Глухой речки, правее - вышеупомянутый мыс с деревянной застройкой Коломны, над которой вдалеке возвышаются церкви Николы Морского, Вознесения и Владимирской Божией Матери. Калинкина площадь появилась во второй половине XVIII в., когда в ходе больших гидравлических работ по превращению Глухой речки в Екатерининский канал ее русло было изменено: изогнутый завершающий участок засыпали и вырыли новый, прямой, сместив его к востоку. Этому предшествовали генеральные планы 1766 и 1769 гг., согласно которым на проходящей по правому берегу Фонтанки границе города была запроектирована обширная полуциркульная площадь, с отходящими от нее веером пятью улицами, вписанная в ограниченный каналами треугольный квартал. Площадь, которая предназначалась для продажи привозимого в город продовольствия, одновременно должна была стать парадным «аванзалом» столицы (подобные предмостные площади, только меньших размеров, предполагалось устроить на друвъездах в город, в том числе на Невском проспекте). Указ 1766 г. гласил: «Оные площади полагаются не для одного торга, а по примеру других Европейских городов и ко украшению города...» Относительно Калинкиной было сказано: «Назначенная... под № 3-м площадь всякому подъезжающему с Лифляндской стороны в город первою представится, а перед нею проезд ныне весьма грязен и без всякого украшения...» Площади предполагалось придать единообразный архитектурный облик, застроив ее за казенный счет «такою фасадою, какая от Комиссии сочинена и Высочайшей апробации удостоится». 42 Петергофская дорога Калинкина площадь. Литография Ф.-В. Перро. 1841 г. Калинкина площадь (пл. Репина). Фото Т.Н. Ладыниной. 1990-е гг. Коломна 33 Однако этот план не был осуществлен: он требовал ломки уже частично сформировавшейся застройки Коломны и больших гидравлических работ по прокладке новых каналов. Планировка кварталов Коломны 1730-х гг. была сохранена, и площадь, ограниченная Фонтанкой, Екатерининским каналом и линией застройки Екатерингофского проспекта, получила форму неправильного ромба, а затем, когда в первой трети XIX в. была застроена ее восточная сторона, стала треугольной. Ведущим в ансамбле площади является съезжий дом Коломенской части - массивное здание из красного кирпича в стиле ренессанс, с высокой башней в центре. Впервые такой дом с пожарной каланчой предполагалось построить здесь еще в 1738 г., однако первое капитальное здание, совмещающее в себе качества пожарной части и полицейского управления, было возведено лишь в конце восемнадцатого столетия. Оно изображено на литографии Ф.-В. Перро 1841 г.: это двухэтажный дом в стиле строгого классицизма с портиком ионического ордера и деревянной наблюдательной башней, к которому примыкают каретники пожарного выезда. Существующее здание было построено в 1849-1851 гг. по проекту архитектора Р.А. Желязевича. С севера к нему примыкает дом с полукруглым башенным выступом: в нем в 1882-1895 гг. жил и работал И.Е. Репин, для которого в 1887 г. архитектором А.И. Реймерсом была надстроена мастерская. Северная сторона площади включает ряд интересных зданий конца XVIII - начала XIX вв., впоследствии перестроенных (например, дома 109 и 111 по пр. Римского-Корсакова). С запада ее замыкают корпуса Адмиралтейского завода. Посредине - сквер, разбитый в 1875 г. на средства купца Ландрина по проекту архитектора А.И. Мерца. На обращенной в сторону Фонтанки оконечности сквера находится главный знак принадлежности площади Петергофской дороге - поставленный в царствование Екатерины II верстовой столб-обелиск из мрамора и гранита, с солнечными часами и цифрой «26», означающей расстояние до Петергофа. Однако на это место его перенесли во 2-й половине XIX в., а ранее он стоял на правой стороне СтароПетергофского проспекта, у дома № 3. Старо-Калинкин мост через Фонтанку связывает Калинкину площадь с исторической трассой Петергофской дороги - Старо-Петергофским проспектом. В 17861787 гг. мост заменил предшествующий, построенный в 1752 г., который в свою очередь пришел на смену первоначальному, сооруженному в начале 1730-х гг. Эти мосты были арочными, деревянными, с разводными механизмами голландского типа. Вероятно, их создателем был Харман ван Болес, автор многих подобных мостов в Петербурге. Новый каменный мост, построенный по специально разработанному для мостов по Фонтанке «образцовому» проекту, несмотря на ряд перестроек, до сих пор сохранил свои исторические черты -гранитные устои, парапеты и башни, в которых ранее находились механизмы деревянного разводного пролета. В основу этой архитектурной концепции был положен проект моста через Неву французского инженера Ж.-Р. Перроне, разработанный им в 1778 г. Одновременно со строительством моста в 1780-е гг. были произведены облицовка гранитом берегов Фонтанки и большие земляные работы по переустройству ее русла: деливший ее надвое Поганый остров частично срыли и сделали трапециевидным в плане (он получил название Галерного). Русло Фонтанки в районе моста было 34 Петергофская дорога сужено, берега двух ее рукавов выпрямлены. Через новое устье Екатерининского канала перебросили трехпролетный Мало-Калинкин мост с изящными фонарямиобелисками. ОТ ФОНТАНКИ ДО ОБВОДНОГО КАНАЛА За Старо-Калинкиным мостом начинается Старо-Петергофский проспект - историческая трасса Петергофской дороги. По первому административному делению города 1737 г. эта территория вошла в состав петербургской Московской стороны, но по сути дела оставалась загородной. В 1766 г. она получила статус предместья, названного Лифляндским (позднее - Рижским). Его границы с севера на юг простирались от Фонтанки до намеченного городского выгонного рва (будущего Обводного канала). Между ними, согласно генеральным планам 2-й Адмиралтейской части и предместий 1766 и 1769 гг., были запроектированы две параллельные магистрали - современные Рижский проспект и Курляндская улица. На местности они были разбиты и начали застраиваться в 1770-1780-х гг. В 1782 г. Рижское предместье вошло в состав вновь образованной Московской, а впоследствии - 4-й Адмиралтейской и затем Нарвской части Санкт-Петербурга. Фронт застройки по берегу Фонтанки к востоку от Старо-Петергофского проспекта сформировался в 1750-х - начале 1760-х гг.: здесь, наряду с находившимся у самого моста большим владением купца Кирилла Попова, располагались крестьянские дворы деревни Металовой, дома матросов, мастеровых, отставных военных, с которыми соседствовали усадьбы «вдовы Тиммерманши», экономии советника Керлена, генерал-майора Данненберга. За линией нынешней Дровяной улицы начинался плац лейб-гвардии Измайловского полка. Впоследствии, в середине - второй половине XIX в. на месте этих домовладений были возведены новые здания, преимущественно медицинских учреждений. На бывшем участке Данненберга сегодня находится фабрика «Гознак». К западу от дороги, по левому берегу Фонтанки простиралась местность, известная как Калинкина деревня. Название «Калинкина», сохранившееся до сих пор в названиях мостов и одноименного переулка, происходит от названия финской деревни Калыола (Kalljula), которая в конце XVII - начале XVIII в. находилась на левом берегу Фонтанки, на месте домов 160-164. Она не была единственной - еще несколько хуторов (Романа, Хуркиала, Киприна) располагались вдоль берега ныне не существующей реки Таракановки - современной улицы Циолковского, между Обводным каналом и Курляндской улицей. Одна из этих деревень и дала реке название: в середине XVIII в. они назывались Калинкиной, Таракановой, Металовой, Каргаловой и Романовой. В петровское время эта местность вошла в состав екатерингофского имения. Существует предание о тайном бракосочетании Петра I и Екатерины 20 ноября 1707 г. в екатерингофской деревянной церкви или часовне, поставленной в честь первой морской победы над шведами. В 1710-х гг. ее перевезли в Стрельну, где в качестве придела во имя св. Николая пристроили к тамошней Спасо-Преображенской церкви. Вплоть От Фонтанки до Обводного канала 35 Вид Калинкиной слободы. Гравюра П. Штелина. 1760-е гг. до 1746 г. в этой местности существовало Калинкинское кладбище - главное кладбище Адмиралтейской стороны. В этом году «для близости Императорского дому» погребения на нем были запрещены, и постепенно оно исчезло. В 1710-1720-х гг. рядом с Калинкиной деревней, на берегу Фонтанки, был устроен ряд дворцовых промышленных заведений. Это полотняная фабрика - известный Прядильный двор, Шпалерная мануфактура (в 1732 г. переведенная отсюда на нынешнюю Шпалерную улицу), крупяная и масляная ветряные мельницы. Здесь же существовали фабрики по выделке пудры и плетеночная. На маленьком островке у северной оконечности Гутуевского острова построили «пергаментовый» завод. К середине XVIII в. деревня превратилась в Калинкину слободу, где жили купцы, чиновники, военные. В 1762 г. вдоль набережной к западу от Петергофской дороги располагался кабак, за ним - большой дом, сад и зверинец купца Рейнхольда, далее дома священника екатерингофской церкви Никиты Яковлева, советника Штелина, «морских солдатских полков капитана» Потапа Чернышева, майора Ивана Казакова, Калинкинский прядильный дом с огородом. За будущим Либавским переулком находился двор поручика Бориса Шаблыкина, а в районе бывшего кладбища казенный огород. Из этих обитателей Калинкиной слободы наибольший след в отечественной истории оставил Якоб Штелин, один из самых просвещенных людей России середины XVIII в., воспитатель будущего императора Петра III, первый историк отечественного искусства. Благодаря исполненным в 1760-х гг. его сыном Петром гравюрам с видами этих мест мы имеем прекрасное представление о Калинкиной слободе того времени. В ее застройке выделяются три двухэтажных дома - Рейнхольда, Штелина 36 Петергофская дорога и Прядильного двора, а также стоящие по другую сторону дороги, к востоку от нее, пивоварня, сахарный завод и дом купца Попова. Вот как характеризовал Штелин свое владение в объявлении 1767 г.: «На берегу реки Фонтанки между Калинкинским мостом и взморьем отдается в наем изрядное место, на котором построен новый дом о четырех покоях, имеющих проспект (вид.- С.Г.) как на взморье к Кронштадту, так и на устье Невы реки, на дворе кухня с покоем, сарай и конюшня, также пространное огородное место; желающие нанять о цене осведомиться могут у... статского советника Штелина». Слобода жестоко пострадала во время наводнения 1777 г. Французский дипломат М.-Д. де Корберон, описывая его последствия", отмечал: «Но ужаснее всего положение Калинкинского предместья, где все дома разрушены и повсюду лежат трупы мужчин, женщин и детей». Вероятно, сохранились лишь каменные здания фабрики Попова и Прядильного дома (который однако вскоре разобрали и возвели заново). Владение купца Попова находилось на месте большого комплекса Военно-морского госпиталя, доминирующего в застройке левой стороны Старо-Петергофского проспекта за Старо-Калинкиным мостом. Впервые строения здесь показаны на планах 1730-х гг. В 1756 г. последовало повеление узнать, по чьему разрешению Кириллу Попову было отведено место под строительство пивоварни. Три года спустя появился указ о сломке пивоварен, построенных по Фонтанке, но через три дня он был отменен «во внимание представленных генерал-полицмейстером резонов». Устье реки Фонтанки и бывшая Калинкина слобода. Фрагмент плана С.-Петербурга 1828 г. («плана Шуберта»). От Фонтанки до Обводного канала 37 Стоявшая на самом берегу «английская» пивоварня была унесена наводнением. Трехэтажное каменное здание фабрики - каре со внутренним двором и выступающими на восток флигелями - сохраняется в глубине территории участка, полузакрытое постройками госпиталя (наб. реки Фонтанки, 156). Прежний Попова сахарный завод, принадлежащий ныне кредиторам умершего купца Лидера, у Калинкина моста. Самая фабрика есть высокое большое каменное строение с большим двором. - И.-Г. Георги, 1794 г. В начале XIX в. в здании устроили казарму, которая стала называться 2-й Морской. В 1836 г. она была частично приспособлена под госпиталь. Возможно, именно в это время фасады здания получили классицистические элементы - вытянутый аттик, сандрики над окнами верхнего этажа, рустованные лопатки. В 1845-1853 гг. по проекту архитектора М.А. Пасыпкина был возведен угловой, обращенный к мосту, корпус казарм. В 1866 г. это здание также было передано Морскому госпиталю. Впоследствии оно было надстроено 3-м этажом (наб. реки Фонтанки, 156а). В 1950-х гг. на соседнем участке по проекту Д.П. Бурышкина был возведен монументальный госпитальный корпус в стиле «сталинского ампира» (Старо-Петергофский пр., 2). По другую сторону проспекта находится небольшой сквер, к которому с юга примыкает двухэтажный жилой дом в стиле классицизма. На месте сквера с середины XVIII в. существовал кабачок: в начале следующего столетия дом с питейным заведением в первом этаже принадлежал купцу Дубинину, а затем Павловскому. Здание имело срезанный, обращенный к мосту угол с балконом; фасад, выходивший на Фонтанку, был увенчан фронтоном. Этот дом разрушили уже в советское время, сохранился лишь соседний, принадлежавший в 1820-х гг. купцу Пелевину, а в 1840-х - Якимову (Старо-Петергофский пр., 3-5). Рядом с ним до конца XIX в. возвышался первый по Петергофской дороге мраморный верстовой столб (ныне на пл. Репина). Следующий по Фонтанке большой классицистический дом, левое крыло которого повторяет изгиб р е к и, - главное здание Военно-морского госпиталя (наб. реки Фонтанки, 162). Он был построен в 1-й четверти XIX в. и принадлежал купцу Пелевину, а затем княгине Шаховской, у которой был приобретен в 1835 г. и в 1836 г. перестроен под госпиталь по проекту инженер-генерала Л.Л. Карбоньера. Таким образом, госпиталь существовал в двух отделениях (второе - в вышеописанном доме Попова). Сюда он был переведен из принадлежавшего ему с петровских времен здания на Выборгской стороне. В 1898 г. над центральной частью дома для квартиры главного доктора была сделана надстройка. Она не противоречила архитектуре здания, вписавшись в его композицию. Гармония была нарушена впоследствии, когда эту надстройку продлили во всю длину западного крыла и здание стало асимметричным. Территория госпиталя продолжалась в южном направлении вдоль проспекта: она обозначена выходящей на него каменной оградой, за которой находится деревянный дом Пелевина, возведенный еще в 1-й четверти XIX в. Он сохранил классицистические пропорции, но все архитектурные детали утрачены во время ремонтов. Интересный элемент - глубокая лоджия в центральной части первого этажа. Следующий дом П-образной композиции, с глубоким, занятым садом курдонером и выходящими на красную линию набережной флигелями, - Николаевское женское 38 Петергофская дорога училище (наб. реки Фонтанки, 164). В конце 1810-х гг. на этом участке находился дом, занимаемый благородным пансионом при Педагогическом институте, где учился будущий композитор М.И. Глинка и преподавали такие известные педагоги, как А.П. Куницын и А.И. Галич. В 1822 г. стоявший на участке дом купца Отта был куплен для помещения в нем богадельни Воспитательного дома, которая въехала сюда после перестройки, произведенной архитектором Д. Квадри. Здание имеет скромную отделку, но его П-образная композиция, пропорции и детали характерны для стиля классицизма. В 1867-1906 гг. в нем размещалось Николаевское женское училище, а в 1914 г. его передали соседнему госпиталю. После революции здесь находился детский дом. Вслед за ним располагается длинное двухэтажное здание с высокой аркой в центре, закрытой великолепными литыми створами ворот и увенчанной пластичный замком-кронштейном - «секретная» Калинкинская больница (наб. реки Фонтанки, 166). Его история восходит к уже упоминавшейся полотняной фабрике - Прядильному дому. Во время своих заграничных путешествий в Амстердаме Петр увидел прядильную фабрику, по совместительству служившую женским исправительным учреждением, после чего устроил подобную в Петербурге. Голландские мастера должны были здесь учить женщин легкого поведения «делать добрую и тонкую ткань на голландский манер». Среди записок Петра есть краткая заметка: «О бабах, потребных на полотняный Екатерингофский завод». В 1724 г. на фабрике работало 139 человек, причем среди прядильщиц было 57 вольных и 10 «невольниц». Французский путешественник О. де ла Мотре в 1726 г. записал, как две женщины, после наказания кнутем, «были отправлены трепать и прясть коноплю на новую полотняную мануфактуру, основанную Петром I примерно в трех верстах отсюда, где голландцы обоих полов были поставлены управлять и учить русских делать добрую и тонкую ткань на голландский манер». Каменное здание было построено в 1720 г. по проекту архитектора Н.Ф. Гербеля. Его облик известен по гравюрам П. Штелина: это длинный двухэтажный корпус с пониженным первым этажом, оживленный звонницей основанной в нем год спустя церкви. , После неудачной попытки передать убыточную фабрику в частные руки в 1727 г. она была закрыта, а ее здание в 1734 г. передано лейб-гвардии Измайловскому полку для размещения в нем канцелярии и архива. Однако в 1745 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны фабрика была возобновлена. Год спустя сюда были помещены девицы из тайного «веселого дома» некой Дрезденши (дело это в то время получило широкую огласку), а в 1750 г. вышел указ полиции о «поимке и доставлении в Калинкинский дом всех непотребных женщин и девок...». Фабрика окончательно стала исправительным заведением для женщин «развратного поведения». В 1779 г. вместо фабрики было учреждено лечебное учреждение - «секретная» больница для больных венерическими заболеваниями. Обветшавшее петровское здание разобрали и на его фундаментах возвели новое, на 60 кроватей. Композиционно оно напоминало предыдущее (было двухэтажным и вытянутым в длину), но имело несколько иную архитектуру: фасады расчленялись лопатками, между окон были устроены филенки, а центр акцентирован раскреповкой с аттиком. В целом облик дома, построенного в 1781-1782 гг., был достаточно суровым, что отвечало его специфической функции. На принадлежавших больнице участках, к югу от главного От Фонтанки до Обводного канала 39 здания и на противоположной стороне Либавского переулка, возвели дома для персонала, аптеку и ряд вспомогательных построек. В царствование Николая I комплекс больницы был реконструирован. В 18301833 гг. в глубине основного участка по проекту архитектора Л.И. Шарлеманя 2-го возвели большое новое классицистическое здание - хороший образец «казенной» архитектуры николаевской эпохи,"возведены другие постройки. Тогда же был реконструирован старый корпус по Фонтанке и усовершенствованы его фасады - исчезли лопатки и филенки, появилась вышеупомянутая арка со створами ворот, аттик и сандрики над окнами в центральной части. В здании разместились квартиры служащих больницы. Больница просуществовала до 1930 г., после чего в ее зданиях разместился научно-исследовательский институт. Больничный комплекс хорошо сохранился до нашего времени. В основе его композиции - квадратный двор с садом и фонтаном, ограниченный с севера и юга старым и главным корпусами, а с запада и востока - зданиями бывших аптеки и гинекологического отделения. На западной стороне Либавского переулка находятся здания бывших амбулатории, часовни с покойницкой и прачечной (дом № 3). Этот квартал очень интересен в историческом отношении: здесь располагались упоминавшиеся кладбище и легендарная петровская часовня, а в конце 1750-х гг. был устроен казенный скотный двор, на территории которого для больных в 1778 г. возвели деревянную церковь св. Екатерины. Она находилась здесь до 1847 г. и была предшественницей каменной, позже построенной на Старо-Петергофском проспекте. А в этой местности преемницей деревянной церкви стала сооруженная в 1850 г. вышеупомянутая часовня-покойницкая. Калинкинская больница (старый корпус по набережной Фонтанки). Фото 2000 г. 40 Петергофская дорога Подзорный дворец и Калинкинский прядильный дом. Репродукция с гравюры П. Штелина. 1760-е гг. Фронт застройки по набережной Фонтанки в пределах квартала составляют два доходных дома, между которыми расположен комплекс бывших промышленных сооружений Общества обработки строительного камня и Северного торгово-промышленного акционерного общества. За ней начинаются промышленные корпуса Ново-Адмиралтейского завода. В начале XX в. набережные служили своего рода перевалочным портом. Очевидцы вспоминают: «Посмотришь с Калинкина моста вниз по Фонтанке - целый лес мачт с переплетенными снастями. Бушприты лайб пр